Отражение

Уходят люди... Их не возвратить. Их тайные миры не возродить. И каждый раз мне хочется опять от этой невозвратности кричать. Е. Евтушенко Эти строки из известного стихотворения знаменитого поэта могут послужить эпиграфом и побудительным мотивом темы, которую я хотела бы открыть. Так много интересных событий было в жизни людей, оставивших большой след в истории и культуре! Это и писатели, и политические деятели, люди науки и искусства... Словом, что есть интересного и важного - делитесь! Память - штука коварная. "Нет! Никогда не умирает тот, Чья жизнь прошла светло и беспорочно, Чья память незабвенная живет, В сердцах людей укоренившись прочно." Лопе де Вега Встречаю иногда публикации о знаменитых соотечественниках, чаще актёрах, Жанны Таль. Да, дочери того самого известного шахматиста - Михаила Таля. Эта - о незабвенном Иннокентии Смоктуновском. Но не о актёрской биографии, а о событиях его жизни во время войны. Показалось очень интересным. Делюсь Жанна Таль Финишная прямая. 5 дней до Победы... Иннокентий Смоктуновский... И снова не только гениальный Актер. Которому, с слову, пришлось очень тяжело на пути к своему Призванию. Мало, кто знает, какие преграды стояли у него на пути и сколько страданий пришлось вынести этому человеку, прежде чем он достиг своей мечты. Этому я посвящу отдельный рассказ. Мне кажется, Смоктуновский заслужил, чтобы его знали и помнили. Но, сегодня, в первую очередь, будет краткий рассказ об Иннокентии - защитнике Родины. Страна должна знать своих Героев. Он ведь чудом бежал из плена... (c) *** После начала войны, в 1941 году, отец Иннокентия ушел на фронт. А погиб он уже в 1942 году... В семье Смоктуновичей в этот момент насчитывалось шестеро детей. И молодому Кеше пришлось совмещать учебу в школе с занятиями на курсах киномехаников, да еще и с работой. В Красноярске Иннокентий страстно увлекся актерским мастерством. Именно тогда он понял, что это его призвание, его путь, его любовь. В городе был настоящий профессиональный театр, и чтобы попасть на спектакль, Смоктуновский был готов идти на любые ухищрения, вплоть до подделки билетов. Яркие впечатления от посещения спектаклей привели Иннокентия в школьную самодеятельность. Он попал в драмкружок, которым руководил актер Красноярского театра Синицын. Вскоре Кешу берут работать в театре статистом, он счастлив... но, счастье оказывается недолгим. В январе 1943 года Кешу забирают в военное училище. И если бы только в училище. Но, за то, что в учебное время он собирает оставшуюся в поле картошку, его отправляют на фронт. Так он попадает на Курскую дугу. Позже Иннокентий Михайлович рассказывал: «Я ни разу не был ранен. Честное слово, самому странно - два года настоящей страшной фронтовой жизни: стоял под дулами немецких автоматов, дрался в окружении, бежал из плена... А вот ранен не был. Землей при бомбежке меня, правда, как-то засыпало - да так, что из торфа одни ботинки с обмотками торчали. Мне посчастливилось бежать, когда нас гнали в лагерь. Был и другой выход - желающим предлагали службу в РОА... Но меня он не устроил. Когда я бежал из плена и, пережидая день, спрятался под мост, вдруг вижу – прямо на меня идет немецкий офицер с парабеллумом, дежуривший на мосту, но перед тем, как глазами натолкнуться на меня, он неожиданно поскользнулся и упал, а когда встал, то, отряхнувшись, прошел мимо и потом опять стал смотреть по сторонам… Меня, восемнадцатилетнего, измученного мальчишку, вел инстинкт самосохранения. Я выведывал у крестьян, где побольше лесов и болот, где меньше шоссейных дорог, и шел туда. Фашистам там нечего было делать в отличие от партизан. Так добрел до поселка Дмитровка... Постучался в ближайшую дверь, и мне открыли. Я сделал шаг, попытался что-то сказать и впал в полузабытье. Меня подняли, отнесли на кровать, накормили, вымыли в бане. Меня мыли несколько девушек - и уж как они хохотали! А я живой скелет, с присохшим к позвоночнику животом, торчащими ребрами». В поселке Дмитровка Иннокентий прожил около месяца. Позже он рассказывал: «Разве я могу забыть семью Шевчуков, которая укрывала меня после побега из плена? Баба Вася давно умерла, а ее дочь Ониська до сих пор живет в Шепетовке, и эти дорогие, душевные люди, буквально спасшие меня, бывают у нас, и мы всегда их радушно принимаем». Актриса Римма Маркова рассказывала: «Он ведь чудом бежал из плена. Когда их конвоировали, у Кеши, простите за подробность, стало плохо с желудком. И когда он уже был не в силах терпеть, ему и еще одному пленному разрешили по нужде выйти из строя. Смоктуновский до конца жизни с благодарностью вспоминал этого солдата, который жестом показал ему оставаться под мостом, а сам взял и скатился на спине по снегу, смазав их следы. Так отсутствия Смоктуновского никто и не заметил. А он чуть ли не сутки просидел в сугробе». После месяца пребывания у Шевчуков, в феврале 1944 года, Иннокентий попал в партизанский отряд Каменец-Подольского соединения. В мае 1944 года произошло соединение партизанского отряда с регулярными частями Красной армии, и Иннокентий продолжил службу в регулярных войсках в звании старшего сержанта. Он был назначен командиром отделения автоматчиков 641-го гвардейского стрелкового полка 75-й гвардейской дивизии. И был награжден в 1945 году медалью «За отвагу». Победу Кеша встретил в немецком городке Гревесмюлене. Еще раз медалью «За отвагу» он был награжден сорок девять лет спустя после войны, на мхатовском спектакле «Кабала святош» прямо в театре... Помним...

Эжен Делакруа “Людовик Орлеанский хвастается своей любовницей”. 1826 г. Вероятно, ни одна нация в мире не писала так много обнаженных сюжетов, как французы. Чувственность и бесстыдство образов у них удивительным образом сочетаются с художественностью. Ну а некоторое бесстыдство в искусстве проявляется не на пустой почве, и порой берет начало из реальных случаев. Но реальна данная присказка или нет – не нам судить, ведь в первую очередь нас интересует воплощение идеи путем художественных форм. В основу произведения лег эпизод, описанный в "Истории герцогов Бургундских из дома Валуа" Проспера де Баранта. Помимо прочего, так рассказывалась следующая скабрезная история: герцог Луи Орлеанский или просто Людовик I был большим охотником до красивых женщин. Разумеется, при дворе у него было огромное количество любовниц, не гнушался он и женами своих приближенных. К примеру, его очень заинтересовала Мариетта д'Энгиен, супруга Альберта Ле Фламенка, собственного камергера. Герцог сделал ее своей любовницей, весело проводил с ней время, а однажды сразу после утех в спальне появился муж, пожелать герцогу доброго утра и засвидетельствовать свое почтение. В ответ, герцог предложил камергеру оценить свою любовницу, прикрыв озадаченной Мариетте лицо простыней, чтобы муж ее не узнал. Неизвестно, как такое возможно, но муж действительно не узнал тела, не увидев лица. А вечером сообщил Мариетте, что новая любовница герцога обладает таким прекрасным телом, какого он еще не видывал. Эмоции героев картин переданы художником недостаточно четко. Мы не можем понять, смущается ли Мариетта за завесой простыни или же ее это забавляет. Мы не понимаем камергера – он восхищается или анализирует то, что видит. Более-менее понятен лишь герцог – он доволен собой и совершенно спокоен. Несмотря на пикантную тонкость сюжета, в нем присутствует большое количество красочных деталей: игры со светом и полутонами, блеск стекла на заднем фоне, почти осязаемая мягкость фактур ткани и гладкости кожи, и многое другое.

15 лет на лесоповале. История актрисы Эды Урусовой Княжна, доившая коров, валившая деревья и блиставшая на сцене, – это все про нее, Эду Урусову.Она родилась в очень непростой семье: отец – князь, мать — графиня. Евдокия получила прекрасное образование: ездила верхом, рисовала, изучала языки, занималась в частной танцевальной школе. Обожала семью, любящих родителей, брата и сестру, мечтала о театральной карьере. Все должно было сложиться великолепно. В 1925 году она стала студенткой студии Ермоловой при Малом театре. А вскоре уже блистала на сцене. Все отмечали природный дар и невероятное обаяние, а также превосходные манеры юной Евдокии. Вскоре и на личном фронте начало складываться: на Эду обратил внимание будущий муж – также актер Михаил Унковский. Через несколько лет у пары родился сын Юрий. Это были счастливейшие годы: стабильность, устроенность, любимое дело и счастливая личная жизнь. Немного омрачали радость проблемы со здоровьем у сына – у мальчика была заячья губа, ему пришлось перенести несколько операций. Но, по-хорошему, все это было поправимо — и жизнь текла тихо и прекрасно.Но надвигались темные времена. Эда Урусова О том, что впереди их ожидают не одни только плюшки, предупреждало многое, но супруги не вняли предвестникам и легкомысленно оставались в родном театре. Сначала арестовали младшую сестру Урусовой и ее мужа. Молодых людей через два года расстреляют, их сын останется сиротой. Потом настала очередь родителей актрисы, а в 1938 году пришли за ее мужем. Знакомые настоятельно советовали Эде взять сына и сбежать. Но ей казалось преступным оставить вот так своих родных (хотя чем она могла им помочь?). К тому же, Эде не верилось в грозящую ей лично опасность. В то время Урусова не просто блистала на сцене – она была представлена к званию народной артистки РСФСР, утверждена на новые роли в ведущих спектаклях. Ей казалось, что раз вины за ней никакой нет, она живет одной лишь сценой, то никому и не нужна. О, как же Урусова ошибалась! В июне 1938-го, когда театр отправлялся с гастролями в Ленинград, бывшую княжну арестовали прямо на перроне. Ей назначили 10 лет исправительно-трудовых лагерей. Вскоре ее мать напишет в своем дневнике: К счастью, тяжелые годы не сломили актрису. Сначала Урусова работала дояркой, топографом, перевозила уголь в тележках. А потом отправилась на лесоповал. Это было страшное время. Еще в вагоне бывалые заключенные объяснили Евдокии, что на лесоповале выживают единицы. Упадешь на третий день – и дальше не жилец. Ее главным спасением в ссылке снова стала работа, на этот раз в театре культурно-воспитательного отдела (КВО) Управления Бамлага. Там она нашла своего благодарного зрителя – нигде, ни до, ни после, ей так не аплодировали. Там же актриса встретила новую любовь. Александр Блохин в прежней долагерной жизни был балетным танцовщиком, сыном артистов Большого. Их союз с Эдой был необычайно нежным и гармоничным, полным терпения и взаимопомощи. И это, не смотря на страшные изменения, которые лагерь откладывал на внешности заключенных. У Евдокии из-за цинги выпали все зубы, обострилась язва, страшно болели ноги. И все же, после амнистии (ей сократили срок на год) она продолжала работать в лагерном театре вольнонаемной. Ждала, пока освободится Александр. Ждать пришлось ровно год – так что свой срок княжна-актриса «отмотала от звонка до звонка». После освобождения они с Блохиным попытались вернуться в Москву. Но оказалось, что там их не ждут: путь в столицу для таких, как они, закрыт. Супруги уехали за 100 км от столицы. Вскоре обоим удалось найти работу в Угличском драмтеатре. Они смогли вздохнуть с облегчением. Наконец-то, спокойствие и благодать. К тому же, к Урусовой смог приехать после долгой разлуки сын Юрий. Парню исполнилось 17 лет – приходилось привыкать к друг другу заново. Но где там! Вскоре Урусову снова арестовали. Действительно, эта ошибка стала судьбоносной. Вскоре Урусова выходила на сцену в пяти спектаклях в неделю. Ей начали предлагать роли в кино. Пусть небольшие, но очень яркие. Друзья всеми силами помогали восстанавливать здоровье – находили путевки в санатории, показывали лучшим врачам. Казалось, ошибки судьбы исправлены. Слава, признание, народная любовь – все вернулось. Но здоровье, подорванное лагерями, вернуть было нельзя. Ноги отказывали актрисе. Суставы болели адски. Ни деньги, ни лучшие врачи сделать ничего не могли. Актриса вынуждена была повсюду ходить с палочкой, а после пересела в коляску. Но театр не оставляла никогда. До последнего продолжала выходить на сцену. Правда, уже в другом театре. Когда родная администрация намекнула 84-летней актрисе, что пора ей и на покой, Евдокия перешла в Новый драмтеатр ко Львову-Анохину. Он поставил для нее последний в ее жизни спектакль, специально под Урусову, чтобы незаметны были физические ограничения актрисы. «В моей жизни было много счастливых случаев и людей, которые спасли меня от худшего. Именно это я вспоминаю!», — с теплом на склоне лет говорила актриса. Она оставила нас в 88 лет, в звании народной артистки России. Фотопроба Эды Урусовой на роль ведьмы в кинокартине «Вий», 1967 год.

У нас есть удивительное слово – «выпимши». По форме деепричастие, по сути – состояние. Состояние особое. Не бухой и не в хлам – просто выпимши. В этом слове – лёгкая грамматическая тоска. «Ой, я малость выпимши». То есть констатирую свершившийся факт, который имел протяжённость во времени. Выпивал перед тем как. То есть уже не пью, закончил, что само по себе печально. Конструкция совершенно безграмотная, но кому до Розенталя в таком смятении? В этом слове так много фонетической нежности. «Мой вчера пришёл выпимши». Звучит не как приговор, а любовно. Это значит, что шутил, глупо смеялся, два раза плечом задел сервант, но в целом – ничего страшного, отчего мужику не выпить. И конечно, в этом слове такое русское семантическое поле. Подмосковные вечера, одинокая гармонь, клён опавший, ромашки спрятались, шумел камыш, ямщик замёрз. Когда я предстану перед Господом, и он спросит, что ж я так себя дурно вёл – отвечу: «Извини, был выпимши». Он усмехнётся, Он поймёт... Алексей Беляков

Ему было еще 16, когда он привел в дом ее... Девчонку, уже давно и надежно беременную, она была старше его на год. Лиза училась в том же колледже, что и он, только на другом курсе. Несколько дней Игорь наблюдал, как незнакомая девушка, забившись в уголок, беззвучно плачет. От его взгляда не укрылся и характерный, намечающийся живот, одна и та же (на протяжении двух недель) одежда и пустой, лишенный всякой надежды, взгляд. Как оказалось, ее историю знали почти все... Внук, известного в их городе человека, встречался с ней, а потом просто исчез, уехав, типа по делам, в соседнюю область. Его родители ее знать не знают и знать не хотят. Так прямо девушке и сказали. А свои, словно в средние века, опасаясь "позора", выставили ее за дверь и тоже уехали, куда-то на дачу. Кто-то Лизу жалел, кто-то за спиной зубоскалил. - Сама виновата. Думают обычно головой! Игорь не мог просто так наблюдать за ней, он все взвесил и подошел. - Легко не будет, хватит реветь. Я предлагаю пойти ко мне, мы поженимся. Но сразу предупреждаю – я не умею врать и уси-пуси разводить ни с тобой, ни с ребенком не буду. Я просто постараюсь быть рядом и обещаю, что все будет у нас хорошо. Лиза вытерла слезы и взглянула а парня. Ну что сказать... Самый обычный мальчик, без лоска. А она мечтала совсем о другом женихе! Только в ее положении выбора не осталось и Лиза пошла вместе с ним. Родители были в шоке, мама умоляла Игоря одуматься, но он был серьезен и объяснил: - Мам, да не переживай ты так, нормально все будет. У меня две стипендии, обычная и социальная. Подрабатывать сейчас буду, вытянем! - Но ведь ты же дальше хотел учиться! - Ну и что? Мы же вот нормально живем. Папа всю жизнь на заводе, ты в магазине. И без "вышки" люди как-то живут. Мам, ну ведь это же не конец света! Лиза обосновалась в комнате Игоря. Он отдал ей свою кровать, а сам "переселился" в неудобное, раскладное кресло. Дней пять она была очень тихой. Как тень, ходила с ним за руку в колледж и домой, а потом вдруг ее прорвало. - Надоело! Почему твои родители на меня косо смотрят? Я им не нравлюсь! И почему ты не проводишь время со мной? Сидишь за учебниками или уходишь??? Игорь был удивлен. - А ты не думаешь, что это нормально? Да, родителям ты не нравишься, но они тебя приняли и не гнобят. Косо смотрят? Твои родственники вообще тебя видеть не захотели. А родители отца твоего ребенка? Где они? Сижу за учебниками – так я учусь и не хочу вылететь сразу, после первого курса. Да и стипендию зачем мне терять.. Ухожу? Так я подрабатываю и мне не интересно смотреть с тобой сопливые сериалы. Лиза заплакала. - Зачем ты так? - Как? Я предупреждал, что врать не умею. Кстати, когда пойдем подавать заявление в ЗАГС? - Ну я же не могу так пойти, купи мне красивое платье, с высокой талией, чтобы не было видно живот. - Ты нормальная? Мы же справку принесем о беременности и какое-такое платье? Мне еще на коляску с кроваткой копить и копить... Мать подсела на валидол и пустырник, но понемногу смирилась и все чаще ее взгляд останавливался на детских вещах. Действительно, ну ничего же ужасного... Пусть живут, женятся, а они им с отцом будут всячески помогать. Только вот девушка какая-то неблагодарная, недовольна Игорем, ими и тесной квартирой. Ладно, родит и может быть, изменится в лучшую сторону. Но Лиза меняться не собиралась и когда Игорь, отработав на мойке, грязный и потный, притащил в их комнату кошь, покраснела от злости и заорала. - Да ты идиот! Зачем нам эта драная кошка? Выбрось ее! Я сказала – вон ее из квартиры. Но Игорь ответил: - Нет, она ждет котят. Кошка останется здесь, можешь даже не разоряться. Лучше замолчи и разогрей мне поесть. - Ах, так! - Лиза почти завизжала. - Выбирай! Она или я! Кошка тоже на меня косо смотрит! - Зачем? - Лицо Игоря исказилось в удивленной гримасе. - Я у себя дома и мне незачем выбирать. Это теперь моя кошка и если ты против, то спокойно можешь уйти. Мне даже мама подобного выбора не предлагала. Может, тебе пора самой прекратить на всех косо смотреть? Лиза рыдала, психовала, ревновала к тощей, облезлой кошке. И где там Игорь разглядел в ней живот? Но живот появился – кошка действительно ожидала котят. Парень устал, но едва сожаление о принятом решение начинало заползать в его мозг, Игорь тут же гнал его прочь. Ничего, они выдержат. Лиза родит, успокоится, а еще раньше их порадует кошка. Вид пушистых котят любого настроит на спокойный и душевно стабильный лад. Но все вышло совсем по другому... Дед, известный в городе человек, вернулся из длительной, деловой поездки и все узнал. Отыскал внука, надрал ему уши и заявил, что отлучит его от "кормушки", если родной правнук будет воспитываться в совершенно чужой семье. А кормушку терять ой, как "мальчику" не хотелось! Лиза уехала с ним из колледжа сразу, забыв про Игоря. Благо – документы были с собой (собиралась после учебы в женскую консультацию). На вещи махнула рукой – ей теперь новые купят! И в этот убогий колледж она больше ни ногой! Игорь был просто раздавлен... Как так! Даже не попрощалась, не позвонила, не сказала и пары слов. Он выбросил все ее вещи и долго сидел один, в темноте, прижимая к себе свою кошку. Кошка все понимала и молча жалась к нему, просто чувствуя, что нужна. Сопереживала, мурлыкала и утешала. Игорь принимал у нее роды сам, не подпуская к кошке нервную мать и своего растерянного отца. Он сидел рядом, разговаривал, успокаивая и утешая. Внимательно наблюдал, все ли идет как надо и наготове держал телефон, чтобы сразу вызвать ветеринара. Все прошло хорошо, кошка родила четыре котенка. Игорь сменил подстилку, поставил рядом для кисы воду и корм. В который раз убедился, что все в порядке и усталый, отправился спать. В такой суете он даже забыл, что в этот день тоже когда-то родился. Ему стало уже 17... Автор: Cebepinka

Мобильное приспособление для исповеди, США, 1940-е Мэри Смит зарабатывала шесть пенсов в неделю, стреляя в окна сушеным горошком, чтобы разбудить людей на работу. Лондон, 1930-е годы.

Этa стаpyшка приехала к нам умирать. Точнее, её привёз к нам старушкин плeмянник, большой, сурово-важный, обожающий себя мужчина в избытoчном расцвете сил. Он так и сказал на собеседовании: "Пуcть у вас умирает, вам это привычнее. И учтите, она неадекватная" Неадекватная стapушка сидела на стуле, болтала ногами и, улыбаясь, смотрела в окно. Толстая, смущённая по жизни супруга племянника занесла старушкины чемоданы и замерла на почтительном расстоянии от всех. Племянник установился посреди комнаты и не тратя силы на эмоции, объяснял мне свою незыблемую позицию. - Моя тётушка решила остаток своих дней провести в обществе себе подобных - сказал он, покосившись на старушку. Его супруга кивнула и покраснела. - Я уважаю её решение, чего нельзя сказать о ней самой - племянник кивнул своим словам. Супруга кивнула за компанию и шмыгнула носом. - До сегодняшнего дня она жила с нами в нашем доме, который записан на неё - племянник снова покосился на старушку. Его супруга кивнула и побледнела. - Мы за ней ухаживать больше не можем. Хотим... гхм... но не можем. В силу нашей занятости... гхм... натянутых отношений и быстро ухудшающегося состояния здоровья. Вы понимаете, о чём я? - Чьего здоровья? - спросил я. - Пациентки - объяснил племянник и застегнул пуговицы на пальто. Супруга кивнула и громко сглотнула. Племянник покосился на супругу. Она покраснела и сжалась. Он кивнул. - Приезжать мы будем, понимаете? - Понимаю. -Я не договорил! Мы будем приезжать один раз в неделю. Не чаще. В силу нашей занятости. В чемоданах её вещи. Там всего достаточно. Она сама паковала. Вещи не совсем новые, но на то время, которое ей осталось - должно хватить. А наряжаться в её состоянии уже нет смысла. - Простите, откуда вы знаете, сколько осталось вашей тёте и какое её состояние? - гадким голосом спросил я. - Вы врач? - Я - маклер! Занимаюсь недвижимостью! - гордо заявил племянник. - Но ваша тётя к недвижимости никак не относится - я взглянул на невозмутимо болтающую ногами старушку. -Как раз, кажется наоборот. - Ей осталось месяца два. От силы полгода. Если бы знающие врачи её посмотрели, они бы согласились с моей оценкой! Супруга маклера кивнула и побледнела. - То есть врачи вашу тётю не осматривали? - Знающие не осматривали. Кроме того, она до последнего времени была практически здоровой. Гхм! Если возникнут вопросы, звоните. Номер телефона я оставил. До свидания! - сказал племянник и удалился. - До свидания - прошептала его супруга, покраснела и поплелась за ним. - Уфф... Слава богу! - оживилась старушка. - Выперлись наконец-то! - Простите... - сказал я. - Как-то... Неудобно как-то. - Не переживайте, я привыкла - старушка махнула рукой. - Дурак он. И жена его - дура забитая. У меня своих детей нет - бог не дал. Так я этих когда-то к себе пустила. Вот они, так сказать, и обжились. Обжилились. Вы его не слушайте. - Понятно. - Он думает, дом ему достанется. - Я понял. - Только хрен ему, а не дом! Я дом соседям продала. А деньги - часть потрачу, часть соседям. Когда-нибудь они ими воспользуются. У них внучка чудесная! Она завтра приедет, сами увидите. А этому бирюку я ничего не сказала. Вот сюрприз-то ему будет! - Хитро! Я ваши вещи разберу, хорошо? - Нет-нет! Это всё в мусор! Он прав, вещи тут - дрянь! В таких вещах, действительно, только помирать - сказала старушка. - Это я для отвода глаз чемоданы собрала. Чтобы он меня не дёргал. В мусор всё! Мне соседка завтра нормальные вещи привезёт. Красивые! Вместе покупали. Помирать я пока не готова, а жить в красивых вещах надо! Где тут у вас можно кофе выпить? И пирог! Непременно кусок пирога! Григорий Беркович

Чарли Роуз, один из последних ночных сторожей Лондона, вооруженный погремушкой, засунутой под пояс, дубинкой, привязанной к поясу абордажной саблей и с традиционным фонарем в руках, стоит возле своего поста на Брикстон-роуд в Лондоне, 1850 год.

— Tань, a где мои сеpые джинсы? — На мecте. — Я смотpел. На месте их нет. — Посмoтри в правильном месте. — В прaвильном месте их тoже нет. Вот иди сюдa. — Так, Стас. А это чтo? — Cерые джинcы. Нo они же сейчас, вообще в другом месте. — Они — не в другoм месте. Они — на своем месте. — Так. Подожди. Пoлучается, там где ты их положилa в этот раз, там и есть иx место? — Hет. Я тeбе покажу. Я понимаю, что это сложно, но смотри: джинсы лежат вместе с джинсами. Носки с носками, а кофты с кофтами. — Так вот в чем секрет?! Но как это запомнить? — Есть ещё один вариант. Ты сам стираешь и сам — складываешь. — Да подожди ты, не надо идти на крайние меры. Так... носки с носками, джинсы с джинсами? Пpaвильно? — А ты быстро учишьcя... — Hу дык. «Лeнь не тётка». Кстати, а где моя cиняя футболка?.. Хотя, подожди... не oтвечай. Синяя футболкa с другими футбoлками? Правильнo? — Ты — Гeний. — Я знаю. А с пpодуктами в холодильнике тот же пpинцип? — Кoнечно. Не нашел — приготовил сам... --- Стас Вольский---

По мере того, как я старел, я стал более дружелюбным и менее критичным к себе. Я стал моим другом... Я не виню себя за то, что съел лишнее печенье, не застелил постель или купил что-то глупое, в котором я не нуждался. У меня есть право на беспорядок и экстравагантность. Я видел, как многие дорогие друзья покинули этот мир слишком рано, прежде, чем осознали великую свободу старения... Кто будет винить меня, если я решу читать или играть на своем компьютере до четырех и спать до полудня?.. Кто сделает меня счастливее, если я буду в постели или перед телевизором столько, сколько захочу?.. Я буду танцевать под эти чудесные хиты 70-х и 80-х, и в то же время мне захочется плакать о потерянной любви... Я иду. Если я захочу, я пойду по пляжу в шортах, слишком натянутых на дряблом теле, и самозабвенно нырну в волны, несмотря на осуждающие взгляды других. Они тоже постареют. Я знаю, что иногда что-то забываю, но есть некоторые вещи в жизни, о которых просто следует забывать!. Я помню важные вещи. Конечно, с годами мое сердце разбивалось много раз. Но разбитые сердца дают нам силы, понимание и сострадание. Сердце, которое никогда не страдало, безупречно и бесплодно и никогда не познает радости быть несовершенным. Александр Ширвиндт

В 1889 году королева Италии Маргарита Савойская, совершая поездку по стране, прибыла в Неаполь. Тут она узнала, что народ любит большие круглые лепешки, запеченные с сыром и вообще всем, что попадется под руку — пиццу. Королева была женщиной любознательной и попробовала новое для себя блюдо, которое ей неожиданно очень понравилось. А главным мастером по пицце тогда в Неаполе был некий Рафаэле Эспозито, который получил от венценосной клиентки заказ на изготовление этого продукта. В честь Маргариты он испек патриотичную пиццу в цветах итальянского флага — красные помидоры, белая моцарелла, зеленый базилик и назвал свое творение "Маргаритой". До сих пор это №1 во всех пиццериях мира.

Боинг747. Эконом-класс. 1970.

...Много лет назад я говорила с женщиной... без шести лет ей было сто... Она уходила... Легко, без обид, и без сожалений... И дело было не в возрасте, а в умении быть благодарной... — Умереть, Лиля, я могла очень давно... в первые послевоенные годы... Оказалась я тогда одна с тремя детьми, да ещё на чужбине... Все мои погибли, и нам после эвакуации некуда было вернуться, даже дома не осталось... Жили мы на квартире у такой же побитой войной женщины, в старом бараке... Спали на нарах, ели что придётся... Было плохо, но стало ещё хуже, когда артель, в которой я работала, закрылась... На работу не брали, городок крохотный, я весь обошла, место давали только на швейной фабрике, но и то не сразу, надо было отучиться два месяца... Денег не осталось... ни на еду, ни за квартиру... И стала я думать о плохом... Каждый день просыпалась с мыслью забраться на чердак и повеситься... отчаялась... Хозяйка заметила моё изменившееся настроение... я ведь смешливая была, несмотря ни на что... кадриль отбивала без гармошки... а тут затихла... И стала говорить со мной, утешать... Хотя сама с лебеды на картошку перебивалась с двумя ребятами... И тут утром открываю однажды дверь, а на крыльце корзина помидоров с огурцами, а рядом, в тряпочку чистую завёрнутые, три буханки хлеба... Я метнулась к хозяйке... А она говорит: "Это уж точно не мне, Вер... это тебе"... Вот с этой корзины я и воспряла... Поделили мы её поровну, а там и работёнка подоспела, кое-какие деньжонки появились... Много ещё чего было, но вот той корзины безымянной и хлеба я не забыла никогда... по сей день за неё благодарна... и сама всегда помогала, кому могла... и старалась тихо, чтобы не знали... Помощь... она — дело негромкое... Я, слушая её, тоже на всю жизнь запомнила, что помощь не может быть громкой... Как и всё настоящее... Лиля Град

«Знаете, я как-то услышал очень мудрые слова: Твоя сложная работа - мечта каждого безработного; Твой непослушный ребенок - мечта каждого бездетного; Твой маленький дом - мечта каждого бездомного; Твой небольшой капитал - мечта каждого должника; Твое неважное здоровье - мечта каждого больного неизлечимой болезнью; То, что Всевышний скрывает твои грехи от глаз людей - мечта каждого опозоренного своими грехами; Твое спокойствие в сердце, твой спокойный сон, твоя доступная еда - мечта каждого, у кого в стране война. Нужно ценить все, что у тебя есть. Ведь никто не знает, что произойдет с тобой завтра». Джеки Чан

Райя Садер Бужана, что в переводе значит «Маленький Лучик Подсолнуха», — ливанско-венесуэльская художница, арт-директор и декоратор из Барселоны. Именно она является автором этих невероятно красивых крошечных бумажных цветов...

Колыбель с младенцем, 1695 г., ок. Collezione Tesoro dei Granduchi Palazzo Pitti, ФИРЕНЦИЯ В этой золотой филигранной колыбели находится большая жемчужина, имитирующая крышку, из которой выходит голова новорожденного, последняя также сделана из жемчужины меньшего размера и частично надрезана, чтобы подчеркнуть черты лица. Этот драгоценный подарок был изготовлен Иоганном. Вильгельм фон дер Пфальц Нойбург своей жене Анне Марии Луизе Медичи как форма приветствия в связи с объявленным рождением сына и наследника, который так и не появился.

1966 год . Англия, Букингемский дворец . Упал , отжался . Королевский гвардеец показывает Софи Лорен и Грегори Пеку, насколько он физически крепок .

Чужая Вера То что жена его любит и верна ему, Саня знал, на сто процентов, но... Вот это, но, большое такое жирное, не давало ему покоя. Жена у Сани была красивая, даже очень. Он сам себе не верил, что такая красота живёт у него, Сани Иголкина дома, что вот эти глаза смотрят на него, только на него и не просто смотрят, а с любовью. Эти руки гладят его, Саню, губы целуют только его и всё, всё, всё это его Санино. Не верит Саня сам себе, вот хоть что ты... А другие и подавно не верят, даже мать Санина, тётка Прасковья, она тоже не верит. - На чёрта ты её приволок Сашко? На погибель сабе, али чё? Игде твои глазаньки были, нешто не видал каку жароптицу в дом ташшышь? -Та мама, ну что вы? -Та нячё, нячё, Сашко, а погубит она тя, от помяни моё слово, нет мояго матяринскага благославеня, нет, нет и нет! Жаловалась тётка Прасковья, что не мог Сашко девку из ровных себе взять, лучше бы какую кривую, косую или гулящую, да только не эту. Говорила, что даже глазам больно, на красоту такую смотреть. Мол, как заговорит, так огонёк в лампе колеблется, всё в руках горит, рукодельница, готовит, шьёт, вяжет, вышивает, да только не ко двору, не нужна такая и даром. Без друзей Саня остался, тоже благодаря жене, кого жёны отвадили, а кого и сам, даже с братом старшим поссорился, увидит Веру Сёмка и встанет столбом, любуется. Саня раз сказал, другой, а на третий подрались, с братом-то, жена Сёмкина, рябая Варвара, прибежала, хотела Вере волосы драть хорошо мать дома была, не дала. -Убью, убью, - визжала Варвара, - одного тебе мужика мало? Мово хотела забрать, от тебе, накося, выкуся, - Варвара плюнула на ладошку и скрутив фигу, показала её испуганной Вере. Кричала и визжала рябая Варвара на всю улицу, привлекая к себе внимание людское, хоть и знали все что не виновата Вера, однако сочувствовали рябой Варваре, а не Санькиной жене. Нет дыма без огня, так порешали. -За что она меня так, матушка, - плачет Вера. -Знамо естя за што, видима хвостом крутила, аки лясица, от Варькя и прибёгла, она за Сёмку глотку перегрызёть, а ты, ото поменьше глазюками зыркай, да мужика свово почитай, оно лучша будеть. Санька уже знал, что Варвара прибегала, пожалел жену наедине, а при матери построжился, мол надо с роднёй общий язык находить. На следующий день напекла шанег Вера, да и отправилась к сношеннице, мириться мол. Да та как заехала ей этой миской в лицо, губу разбила, орала будто режут. -Ах ты же бесстыжая, мало я тебе волосьев потрепала, - врала рябая Варвара, - а ты бесстыжая ишшо и в дом мой завалилась, хорошо тебе с моим мужиком на постели супружней было валяться? Хорошо? Шла Вера под неодобрительными взглядами соседей, все знали, что врёт рябая Варвара, все знали для чего пришла Вера, а всё же осуждали Веру, а Варвару жалели, Вера чужая, а эта своя. Врунья, заполошная, дурная баба рябая Варвара, да своя. А Вера чужая. Да ещё и красивая. Орала вечером благим матом рябая Варвара, когда Сёмка её вожжами волтузил, на коленях стояла, за ноги цеплялась, молила Христом Богом, а через два дня опять сплетни про Веру понесла, подлая баба, а всё же жалеют Варвару, а не Веру, из-за неё Сёмка, из-за Верки этой Варвару лупцует. Дошло до того, что перестали Саньку с Верой в гости звать, один приходи, а с женой нет. Начал Санька попивать немного, да жене то леща даст, то ткнёт, то щипнёт. На свадьбу к Санькиной сестре двоюродной поехали, в соседнее село, так еле живая добралась до дома Вера, даже свекровь напугалась, а уж Санька как проспался, то и вовсе, волком выл и волосы на себе драл. Избил он свою Веру, все мужики, мол, пялились на неё, а ему стыдно от этого было. Вот он её и возюкал все двенадцать вёрст, то пинал, то впереди лошади заставлял бежать, подгоняя кнутом, раз по лошади, два раза по Вере. Ночью вышло из Веры что-то, вся кровью залилась, пока пьяный Санька спал, фельдшер, за которой сбегала свекровь, сказала, что ребёнок вышел, выкидыш. И будут ли дети ещё у Веры, то на воде вилами писано. Выл Санька, волком выл, пальчики Верочке своей целовал, на мать прицыкнул, сказал хоть слово против жены ему или кому скажет придушит. Вот так -то мать родную и придушит, но послушала старая, старалась язык на замке держать. А через пару месяцев на концерт в клуб пошли, Вера пела хорошо, да Санька ни-ни, не разрешал, ну вот пошли, а там приезжие из района и один Веру увидел, аж ножками засикотил. -Вера Алексеевна, вы ли? -Я, Андрей Парфёнович. -Красавица вы наша, а мы все гадаем куда вы подевались? А вы в глуши, здесь... -Да, вот замужем, муж мой, Александр Максимович Иголкин. -Иголкин? Это не тот ли Иголкин, комбайнёр, стахановец? -Да, это мой муж... -Даааа, вон как судьба распорядилась. Что же, желаю счастливой жизни, с комбайнёром и стахановцем, Александром Максимовичем Иголкиным... -Спасибо, вам тоже счастливо. Заело Саньку, чем он хуже этого лощёного? Зарабатывает хорошо, может позволить жене не работать, а дома...Дома сначала допрос Вере учинил, а потом...Потом по лицу ударил, в плечо толкнул и под дых дал. Закричала Вера, словно птица раненая, да выскочила в чём, была, убежала вдоль по улице. Не погнался Санька за ней, а куда ей деваться? Ну побегает, к речке может спустится, повоет у ветлы, да домой и вернётся. А бабу, её учить надо, тогда шёлковая будет. Выпил ещё самогона и спать завалился. Проснулся утром, башка трещит. -Вера...Верочка, дай рассольчика, милая. Тишина, мать у сестры третий день в гостях, а где же Вера? В магазин может пошла? Так туфли вон стоят и плащик висит и сумочка, ну да, сумочка, модная она у него, жёнушка, сумочку всегда с собой носит, там ничего такого, в той сумочке, он Саня сам смотрел. Кошелёчек маленький, зеркальце, что нос не увидишь, пудра какая-то, да помада, а ещё духи маленькие. Пойдут куда, она Вера вот с этой сумочкой. -Та на чёрта она те сдалась, Вер? -Так положено Санечка, - смеётся. -Та, кем положено, Вера? Не видал ни одной бабы в деревне чтобы с собой авоську носили, ха-ха-ха, - смеётся Санька. Может Вера наконец-то начала как все бабы, нормально ходить в магазин, с авоськой в кармане? Вера не пришла через час, и к обеду, а к вечеру всё село знало, что от Саньки Иголкина жена сбежала с городским полюбовником, ждал он, мол, её, в защитке, что в конце села. Подхватил на руки, то кружил, то целовал - миловал, сели в машину чёрную и уехали. Кто это сказал? Так рябая Варвара. Многие видели, как бежала в слезах, босая, в одном разорванном платьишке Вера, как выбежала на дорогу и упала, как раз артисты, что из района приехали, отъезжали от клуба, выскочили, на руках её без чувств в автобус занесли и уехали, но... Вера чужая, а Варвара рябая и Санька, и тётка Прасковья, Санькина мать, они свои. Ну и что? Подумаешь, погонял мужик немного, знать за дело... Через две недели приехали хмурые, здоровые ребята, братья Верины и тётка с ними Верина, за вещами и документами. -Смотри, не приезжай лучше в город... увидим...плохо будет. -Где жена моя? -Забудь. -Эээх, ты. Кусок золота тебе дали, с конскую голову, а ты всё профукал, тьфу на тебя, ярыжник, найди по себе бабу, вон косоротую Дуньку, что песни у вокзала поёт, вот тебе пара, загубил девку, ирод, - плюнула тётка Саньке под ноги и пошла в машину. -Энто ж Санькя ей вешши куплял, - встряла мать. — Это всё Верино, пусть забирают, - махнул рукой и ушёл в комнату. Два дня лежал, на работу не ходил. -Ооой, ооой, - причитала тётка Прасковья, -сглазяли, ироды, ооой, батюшки, - и бегала к старухе Вороновой за святой водичкой, чтобы умыть Саньку. Говорила яму, ня ездий ты Санька, в энтот город, ня вязи энту фифу, ооой. Пока мать выла, да причитала, пыталась снять порчу с сына, Санька встал, взял верёвку и пошёл в сарайку, хорошо девка Полозова заметила, как закричит, за ноги держала Саньку, подняла и держала, откуда только сила в девчончишке взялась, пока мужики прибежали да, отрезали ту верёвку. Живой Санька, только горло немного повредил, хрипел долго. Спасительницу потом отблагодарил, конфет ей шоколадных целый подол насыпал, да отрез штапельный на платье подарил. Она потом, как подросла, в платье из того отреза, на свиданку к Саньке бегала, да вот так. Вырастил можно сказать себе невесту. Замуж за Саньку потом вышла, детей нарожала. Как -то девчонка их с Санькой дочка, нашла фотографию старую, да матери принесла. -Мама, а кто это, артистка такая красивая? -Так, тётка чужая. Положи, где было или лучше дай мне. -Не дам, - дочь спрятала руки за спину, - ты в печке сожжёшь. - Убери сглаз моих, увижу...сожгу. Спрятала маленькая Верочка фотографию своей чужой тёзки, ничего сделать жена не могла с Санькой, сказал Вера будет, хоть что ты ему, и плакала, и пыталась на свой манер, Танечкой звать, как глянул раз, будто холодом обдало, руку на жену не поднимал ни в коем случае, а так посмотрит...Лучше бы ударил, думает иной раз жена. Так у Иголкиных своя Верочка появилась, родная. Супругу свою первую так Санька и не видел больше, однажды были с женой в городе видел он, как из магазина вышла женщина красивая, такая что дух захватывал, а следом девчонка, шибко на ту женщину похожая и ещё на кого-то, Санька чуть шею не свернул. -Санька, - услышал он красивый, до боли знакомый голос, - ты чего там плетёшься, давай быстрее, нам ещё надо к бабушке с дедом поехать. -А папа? -Папа позже подъедет. Обернулась женщина, в лице поменялась на секунду, села быстро в машину и девчонку затолкала. Приехал домой Санька, нашёл фотографии свои детские, немного, одну в год по мере того, как рос Санька, у всех так было...так вот кого напоминает девчонка...его Саньку, вот он в четырнадцать лет... Ушёл на речку, волком выл, песок в рот себе толкал... руки все посодрал. Дочь, это его дочь, да как скажешь...Кому? Не сберёг, это же она тогда...беременная от него, от Саньки...Ведь любила его Вера, любила сто процентов, а он дурак... *** -Мама? -Да? -Тот дяденька... -Какой дяденька? Санька? -Там у магазина...ты будто призрак увидела, кто он? -Откуда же мне знать Санька? Разве я могу знать всех дяденек в городе? -Он смотрел на тебя, а потом на меня, мне показалось что-то знакомое в его лице. -Да? Странно, все люди делятся на типажи, скорее всего тот дяденька похож на кого-то из знакомых тебе, Санька. -Да? А мне показалось что он...похож на меня. -С ума сошла? У того дяденьки были усы, а у тебя нет, - смеётся Вера. -Мама, а откуда ты знаешь, что у него были усы? Ты его тоже заметила? -Санька, у всех дяденек есть усы. -Не у всех, у папы нет...Мам, а тот мой родной папа, он точно умер? -Точно. Всё, хватит это уже не смешно. - А я и не смеюсь...Я до пяти лет его ждала и верила, что это ошибка, а потом ты вышла замуж за папу Андрея, я тогда перестала его ждать. -Я тоже, - подумала Вера, - я тоже... Мавридика М.

...«Представляешь, вскакиваю по привычке утром с тёплых подушек, а мне мой: «Куда? А потянуться, как леди? А где лёгкое и непринуждённое пробуждение разума и органов? А где радость улыбки? А где утреннее глядение в даль через призму линз-моноклей? А?». Только хочу вчерашнего холодного кофе по-быстрому хлебнуть, а мне мой: «Куда? Кофе с пенкой у рта пьётся медленно и непринуждённо, с оттопыренным мизинчиком на правой руке...». Только собралась бутерброд глотать, а мой: «Милейшая! А бутерброд кусается передними резцами, маленькими кусочками, неторопливо двигаясь по пищеводу, а не цельным куском во весь рот». Схватила шапку, да на помятую харизму напяливаю, а мне мой: «Унылость и мятость вашего образа никак не касательно! Лицо с глазами, губы на месте, брови вразлёт! И никаких там «ой, опять началось!». В женщине должен быть рэбус! Хороший такой рэбус! Пусть будет на всю волшебную голову, но рэбусу быть!». Только кроссовки надевать, а мой: «Походка должна быть свободная от сапога на шпильке. А в кармане деньги. Деньги - ещё не крылья, но походку меняют». Подхожу к стиральной машинке, а мне мой: «Отойди. Твоё место на Канарах!» - А «Твой» - это кто? - Внутренний голос!»...