Отражение

Завод «Севкабель», 1923 год. Сухарева башня 1930г Под впечатлением от этого вида В. Маяковский напишет: Через железных коней с окон бегущих домов прыгнули первые кубы. Лебеди шей колокольных, гнитесь в силках проводов! В небе жирафий рисунок готов выпестрить ржавые чубы. Пестр, как форель, сын безузорной пашни. Фокусник рельсы тянет из пасти трамвая, скрыт циферблатами башни.

Мне было 16, и я была yверена, что в моей жизни все будет лучше, чем у неё, ну, потому что я умнее. В 16 я казалась себе непоправимо умной. И спорила с ней по-любому поводу. Она почему-то злилась. Наши дискуссии заканчивались чем-то вроде: - Будешь убегать - поешь сначала. - Долго не гуляй - замерзнешь. - Закрой рот. В 23 я точно знала, что она все в этой жизни дaлает не так. Я уже не так часто спорила, но подозревала, что я в своей жизни все сделаю иначе. Я давала ей читать "правильные книги" и возмущалась, что она не принимала их во внимание. Ок, подумала я, и решила, что она это из вредности. Чаще всего я слышала от неё: - Деньги есть? - Просто скажи, во сколько тебя ждать. - Закрой рот. Надо ли говорить, что в 25, с головой окунувшись в психотерапию, я вдруг поняла, кто причина того, что у меня все не так великолепно, как хочется? Она. Я не собиралась молчать. А она молчала. На мои совсем уж эмоциональные выпады она отвечала: - У тебя тоже будут дети. - Тебе не повезло с родителями. - Закрой рот. В 30 я все ещё не собиралась униматься. К 35-ти я перепахала собственную жизнь так, что не оставила от прошлого камня на камне. Вокруг меня верещали все, в том числе и я сама, и только она сохраняла молчание, радовалась моим набегам на её кухню и не задавала лишних вопросов. А мне нечего было ей сказать. Я просто сидела рядом и молчала. И она молчала. А могла бы и не молчать. И мне бы нечего было ей ответить. Как ей это удавалось? Не знаю. В ее жизни не было психотерапевтов, умных книг про сепарацию, лекций про кризисы подростков и взрослых женщин. А теперь, когда мне почти 40, я с грустью понимаю, что в этом бесконечном диалоге с ней я была резвым сусликом, яростно размахивавшим мудростью, за которой, кроме книжных истин и собственных амбиций, мало что стояло. А за её молчанием и редкими замечаниями стояла не самая лёгкая и безоблачная жизнь, её жизнь, жизнь её матери, да и всей нашей семьи, поколение за поколением добывавшей себе место под солнцем. Ни в 16, ни в 20, ни в 25 я не хотела замечать очевидные вещи: — она всегда безошибочно определяла опасных людей в моей жизни, даже если видела их считанные минуты. Жаль, но я ни разу не послушала её советов. А она позже ни разу не сказала сакральное: "я же тебе говорила". — пока я заходилась в праведном гневе и пыталась побольнее укусить, она пыталась гладить меня по голове. — она всегда предоставляла мне свободу поступать так, как я считала нужным. Я ни разу за свою жизнь не столкнулась с её противостоянием тому, что мне было важно. — она всегда ждала и ждет меня дома. Что бы ни случилось, мне всегда есть куда вернуться. И к каждому моему приезду она готовит вкусненькое. И это не зависит от того, во сколько я окажусь на пороге дома. В три часа ночи или в три часа дня. И я, глядя на своих детей, все чаще думаю, в каком месте мне стоило бы промолчать, чтобы не ранить, не напугать, не отбить желание пробовать жить по-своему. И по гамбургскому счёту, этому меня научила она, моя мама. И на каждую мою неловкую попытку вернуться в прошлое и все исправить, мама улыбается и говорит, что не помнит моих демаршей. Лукавит. И обнимает. И я закрываю рот. И в тишине я слышу, как тикает время. И я мысленно шепчу ему - помедленнее, пожалуйста... Елена Потапенко

«Японцы до сих пор вспоминают Надю Рушеву , издают ее рисунки на открытках, – пишет Д. Шеваров. – Приезжая к нам, они удивляются, что в России нет рушевского музейного центра, что работы Нади лежат в запасниках, а наша молодежь в большинстве своем о Рушевой ничего не слышала. «Это же ваш Моцарт в изобразительном искусстве!» – говорят японцы и недоуменно пожимают плечами: мол, как же богаты талантами эти русские, что могут позволить себе забывать даже о своих гениях». «То, что это создала девочка гениальная, становится ясным с первого рисунка», — писал Ираклий Луарсабович Андроников, рассуждая о цикле «Пушкиниана» «Я не знаю другого подобного примера в истории изобразительных искусств. Среди поэтов, музыкантов редко, но были необычайно ранние творческие взрывы, у художников же — никогда. Вся юность у них уходит на студию и освоение мастерства», — восхищался Надей доктор искусствоведения А. Сидоров. "... Надя Рушева никогда не училась рисовать. Она просто брала лист бумаги и на нём появлялись какие-то контуры. Она не делала эскизов и не пользовалась резинкой. «Я вижу свои рисунки заранее. Они проступают на бумаге, и мне нужно только обвести их», - говорила юная художница. До школы родители не учили дочку ни писать, ни читать, не рисовать – не хотели перегружать и торопить ребёнка. По вечерам папа-художник просто читал дочери сказки, а Надя слушала и делала какие-то наброски. Как-то за то время, пока девочка слушала «Сказку о царе Салтане», успела нарисовать 36 иллюстраций к сказке. Когда дочке исполнилось 12, Николай Рушев показал рисунки дочери коллегам, и те были единогласны – у девочки талант. В этот же год (в 1964) состоялась первая персональная выставка юной художницы, хотя тогда многие её просто не восприняли всерьёз – и образования художественного нет, да и какой жизненный опыт у пятиклассницы. А Надя продолжала вести жизнь простой советской школьницы, много рисовать и мечтала стать мультипликатором. За пять лет после первой выставки у Нади состоялось ещё 15 персональных выставок: в Польше, Чехословакии, Индии, Румынии. В — в 13 она создаёт серию рисунков к «Евгению Онегину», иллюстрирует мифы Древней Греции. Специалисты отмечали, что в её, казалось бы, простых иллюстрациях много динамики и жизни. После того, как Надя прочитала «Мастера и Маргариту», она отложила все другие мечты и серии рисунков, засыпала отца просьбами достать всё, что можно, о Булгакове. Спустя годы вдова Михаила Булгакова, увидев Надины рисунки, назовёт их лучшими. Но к тому времени девушки уже не будет в живых. «Хорошо, что Надя и свечу нарисовала… Михаил Афанасьевич любил работать при свечах…» — говорила Елена Булгакова, листая рисунки. А когда дошла до портрета Мастера и Маргариты в профиль, надолго замолчала. «Вспухший рот… Характерно для Михаила Афанасьевича… Будто вздохнул… Это провидение Нади». Рушева стала первым иллюстратором «Мастера и Маргариты». Ей в то время было 15. Никто не мог даже предположить, что в 17 лет Нади Рушевой не станет. Собираясь утром в школу, она просто потеряла сознание. Оказалось, что у неё врождённая аневризма. Пять часов врачи боролись за жизнь девочки, но так и не смогли вернуть её к жизни. На тувинском (а Надя наполовину тувинка) её имя звучит «Найдан» - «вечно живущая». И память о художнице, которой так и не довелось стать мультипликатором живёт и сегодня. По всему миру прошло более 160 её выставок. А с могильного памятника Нади Рушевой смотрит на этот мир кентаврёнок - — необычный малыш с очень серьёзным взглядом... " Подробнее здесь http://library.fa.ru/files/rusheva.pdf И репродукции там тоже есть.

Химик, физик, математик и филолог получили задание измерить высоту башни с помощью барометра. Химик измерил давление у подножия башни и на крыше и выяснил, что ее высота от 0 до 100 метров. Физик сбросил барометр с крыши, замерил время падения и вычислил, что высота башни от 60 до 70 метров. Математик измерил высоту барометра, длину тени барометра и длину тени башни, сосчитал тангенс угла и выяснил, что высота башни от 63 до 64 метров. Филолог продал барометр, напоил на вырученные деньги сторожа, и тот рассказал ему, что высота башни 63 метра 40 сантиметров.

Эдди Кард, 12 лет. Прядильщица на хлопковой фабрике North Pownal, автор Льюис Хайн, 1910 год. Стильный поход на пляж, 1915 год.

Еврей написал письмо владельцу небольшого отеля: - Я таки хотел бы взять с coбой собаку. Она хорошо воспитана, конечно, не доставит хлопот. Вы не возражаете? Пoлучил ответ: - Я содержу отель в течение многих лет и никогда ни одна собака не украла мои полотенца, постельные принадлежности или картинку со стены. Я никогда не должен был вызывать полицию из-за того, что собака напилась и начала скандал в середине ночи. И никогда не случалось, что собака не оплатила счет. Поэтому с радостью приветствую собаку, и если она поручится за Вас - Вы также можете приехать.

ПРИТЧА ПРО СЕРУЮ КУРИЦУ Она стара как мир и многие знакомы с ней… Маленькая серенькая курочка сидела на полянке рядом с курятником и грустила: — Я маленькая, бедная и несчастная. Петухи меня не понимают, куры меня обижают. В курятнике темно, глухо, пусто, грустно. Курочка сидела и страдала уже не один день. Однажды мимо пролетала большая белая птица. Она услышала слова курочки, приземлилась рядом и сказала: — Не переживай, курочка. Хочешь, я тебе помогу полететь в прекрасную страну, где ты будешь счастлива? — Нет, — сказала серая курица. — Это невозможно — курицы не могут летать. — Ну и что? — ответила белая птица. — Я научу тебя. — Нет, — сказала серая курица. — У меня слишком маленькие крылья. — Не переживай, — успокоила белая птица. — Я посажу тебя себе на спину, и мы полетим вместе! — Нет, — вздохнула серая курица. — Я прилечу туда, и мне негде будет жить. — Не переживай, — обнадежила ее белая птица. — Я помогу тебе сделать так, чтобы у тебя было жилье. — Нет, — сказала серая курица. — Что я буду делать одна? Мне будет грустно. — Не переживай, — улыбнулась белая птица. — Я помогу тебе найти петушка. — Нет, — сказала серая курица. — А вдруг этот петушок окажется злой и вредный? — Не переживай, — вздохнула белая птица. — Я научу тебя жить так, чтобы в твоей жизни встречались только замечательные петухи. — Нет, — сказала серая курица. — Таких петухов не бывает на свете. — Да пошла ты...! — заорала белая птица, распустила огромные крылья и улетела. А маленькая серенькая курочка только убедилась, как несправедлив мир в котором она живет и как плохо к ней относятся окружающие...

«Что? Где? Когда?» — интеллектyальная телевизионная игpa. 1989г. Ресторан Казанского вокзала. 1937 год. Автор: Аркадий Шайхет.

Кухарку случайно забыли на арктическом острове и корабль отплыл. Женщина 703 дня жила в окружении белых медведей... На заре покорения Арктики даже крепкие мужчины-первопроходцы не выдерживали суровых условий. Тем удивительнее история 23-летней Ады Блэкджек, отправившейся туда в 1921 году, чтобы заработать денег для своей семьи, и забытая в снегах среди белых медведей, почти на два года. Родившись в эскимоской семье, Ада очень поздно получила какое-то образование и, что наверное и стало причиной этого приключения, выучила английский язык. Когда брошенная своим мужем с маленьким больным ребёнком на руках она решала, как быть дальше, ее и пригласили сопровождать экспедицию в Арктику. За услуги швеи и кухарки ей пообещали платить баснословные по тем временам деньги, что-то около 50 долларов в месяц. Но все пошло не по плану. Первые пару месяцев, когда запасы ещё не истощились, все было нормально, за исключением лютого холода и постоянно бродящих вокруг белых медведей. Мужскую часть экспедиции, состоящую из полярников Лорна Найта, Фреда Маурера, Аллана Кроуфорда и Мильтона Галле, веселил страх Ады, которая боялась ружейных залпов. Но она, видимо, чувствовала приближение беды. И беда не заставила себя долго ждать, в отличие от корабля с припасами, который не пришёл к ним в назначенные сроки. Не пришёл он и через месяц, поэтому большая часть команды решила самостоятельно выбираться к цивилизации, оставив сильно заболевшего Найта и Аду, на которую разом легли все мужские обязанности. Им предстояло пройти пешком более 1000 километров и выслать подмогу к арктической базе, но с задачей они не справились. Их так никогда не нашли. Оставшись наедине с холодом, своими страхами, полярной ночью и угасающим Найтом, которого вскоре не стало, Ада не знала, что делать. Силы бороться и выживать ей давала одна лишь только мысль о ребенке, к которому она должна вернуться. Впрочем, особых иллюзий она не питала, написав на всякий случай завещание, в котором просила разделить весь ее заработок между матерью и сестрой. Чтобы не сойти с ума в одиночестве, помимо повседневных хлопот, Ада обрабатывала шкуры песцов, нет-нет да попадавших в капканы, вела дневник и даже фотографировала. Пришлось побороть и страх перед оружием, чтобы отпугивать медведей и заниматься охотой. Лишь через 703 дня пребывания в недружелюбной белой пустыне Аде удалось вернуться домой на корабле, привезшем новую экспедицию. Экипаж очень сильно удивился, застав кого-то в живых, тем более, казалось бы, самую слабую из команды, и даже предложил ей остаться за еще большие деньги. Нетрудно представить, в каких выражениях они получили ее категоричный отказ. На материке Аду Блэкджек встречали как настоящего героя, но девушка всячески избегала славы. Получив расчет и продав шкуры, она сумела скопить кое-какие деньги, вернуться к ребенку, снова выйти замуж и родить еще одного. Несмотря на тяжелое испытание, Ада прожила 85 лет, большая часть из которых, надеемся, была счастливой. ЛЮДИ.ЖИЗНИ.СУДЬБЫ Фото в комментариях... Ада Блэкджек (урожденная Делутук; 10 мая 1898 — 29 мая 1983) — женщина-эскимоска, представитель народа инупиатов, первый житель необитаемого тогда острова Врангеля, выживавшая на нём, почти два года...

..Уставший молодой ангел, сидел на подоконнике квартиры, грустно взирая на молодую женщину, лежащую на диване. — Отстаёшь от плана! — произнёс над ухом голос. Старый, опытный ангел приземлился рядом и чуть толкнул крылом молодого. — Да я уже не знаю, что с ней делать, — чуть не плача, сказал молодой. — Так, Иванова Валерия Владимировна, 36 лет. Большой литературный и художественный потенциал. Не раскрыт. Потенциал на счастливый брак и сыновей-погодок. Не раскрыт, — прочитал старый карточку, появившуюся из ниоткуда. — Не хочет, ничего не хочет. Ей сказки писать для детей и картинки к ним рисовать, а она.... Передовой юрист в крупной фирме. Работу ненавидит, но ходит на неё с упорством горного барана. Денег лишиться боится, которые всё равно тратит только на деловые костюмы (надо соответствовать), которые она, кстати, тоже терпеть не может. Купила квартиру в центре города, в которую приходит только отсыпаться. А ведь если бы она всё бросила и начала делать то, что хочет, то те же деньги начала бы получать через год. Бросила бы город, который не любит, и уехала бы к морю, завела бы пушистого толстого кота, которого всегда хотела... Сейчас даже кота не может завести, потому что дома почти не бывает. — А с отношениями как? — поинтересовался опытный. — Точно так же. Тот, кто ей предназначен, ждёт её там, у моря. Уже 5 лет ждёт. Даже котёнка бездомного пять лет назад подобрал и выходил. — М-даа, засада... Сны мотивирующие посылал? Встречи нужные подстраивал? — задумчиво почесал лысину старый. — А как же! После снов встаёт злая, огрызается на всех. Рекламу на курсы рисования и развитие писательского таланта подсовывал, конкурсы творческие... Всё удаляет, не читая. Даже встречу с наречённым почти устроил — он в этот город приезжал. У него тут друг армейский оказался. Она мимо прошла. Разговор был важный с клиентом по телефону, — молодой совсем повесил голову. — Попробуем применить более серьёзные методы, — задумчиво сказал старый. ...Утро было хмурым, как и настроение Леры, которую разбудил телефонный звонок шефа: — Через полчаса у тебя самолёт. Проблемы в южном филиале. Разрулишь - получишь премию, нет — выговор. А ещё через несколько часов женщина стояла в южном городе на набережной и смотрела на море. Вдоволь надышавшись морским воздухом, она развернулась на каблуках и собралась идти в филиал фирмы, как вдруг проезжающий мимо велосипедист слишком поздно её заметил. Лера ощутила толчок и полетела с лестницы прямо в воду, и если бы не мужчина, пришедший ей на помощь, то всё могло бы закончиться печально. Мужчина показался ей смутно знакомым, он поймал такси и отвёз её в больницу. У неё оказалось лёгкое сотрясение мозга и перелом ноги. Вечером позвонил босс и потребовал объяснений, почему Лера так и не появилась в филиале. Страдающая сильной головной болью женщина, неожиданно выдала шефу всё, что накопилось у неё за прошедшие годы... и тут же стала безработной. ...На ветке дерева за больничным окном сидели два ангела. — И всё же перелом и сотрясение - это как то слишком круто... — сомневался молодой. — Не-а, с переломом никуда не сбежит, а сотрясение не даст много думать. А суженый её уже всё понял. Думаешь он просто так каждый день к ней с мандаринами приходит? — улыбаясь, сказал старый ангел. — А творчество? — спросил молодой. — Завтра её соседка выписывается и забудет в тумбочке альбом и карандаши, а там всё и сложится — довольно потёр руки опытный. Из сети

6 декабря 1912 года, при раскопках в египетском поселении Амарна, в руинах древнего города Ахетатона был обнаружен бюст Нефертити. Скульптурный портрет супруги фараона-реформатора Эхнатона, правившего в Древнем Египте приблизительно в 1351-1334 годах до нашей эры. Его нашли в мастерской скульптора Тутмоса, и он хорошо сохранился в слое песка. По оценкам археологов, скульптурному портрету красавицы-царицы более 3000 лет. Археологической экспедицией, которой посчастливилось найти бюст Нефертити, руководил немец Людвиг Борхардт. Но ключевую роль в ней сыграл Джеймс Симон - богатый торговец и страстный любитель искусства, спонсировавший экспедицию. Вывезенный из Египта бюст некоторое время простоял в вилле Симона. Затем меценат заказал две копии. Одну он оставил себе, вторую подарил кайзеру, а оригинал передал в художественное собрание прусского королевского дома. С 1913 года сокровище хранится в Берлине. Бюст был закопан вверх ногами среди песчаных обломков на полу древней мастерской заброшенного города. Скульптурный портрет целиком изготовлен из известняка и полностью окрашен. Уникальность находки заключалась в особенной сохранности ярких красок, подчёркивающих красоту лица. Своими элегантными линиями бюст скорее напоминал современных топ-моделей, чем идеал с точки зрения древних египтян, как его представляли себе египтологи. Научно-просветительский портал АНТРОПОГЕНЕЗ.РУ, Маленькие истории

В 1952 году на Олимпиаде в Хельсинки легкоатлет из Люксембурга Жози Бартель сенсационно взял золото. Никто из организаторов не ожидал победы от маленького государства, поэтому у них не было записи гимна страны. Оркестр просто импровизировал. Бартель расплакался, но не от счастья за победу, а от обиды за страну. До сих пор это единственное золото Люксембурга на Олимпиадах.

МУЖ ПО ТАЛОНУ А мне в 90-ые мама по талонам мужа достала. Не верите? Слушайте. Сейчас, когда солнце супруга уже закатилось, и я могу согреваться только в отражённых лучах его любви, наша история кажется фантастической в своей простоте. Мы поздно поженились. Оба были заняты карьерой. У меня – французский, студенты, диссертация. У него – преступники, операции, задержания. А у наших мам– нереализованный потенциал бабушкиных чувств. Наших мам и звали одинаково: Фирдаус, в переводе — «райские кущи». И цель у них была одна: поженить нас и дождаться внуков. Так возник заговор Фирдаус. Садитесь поудобнее. Долго не задержу, но и коротко не получится. Представьте себе Казань, талонный 91-ый год, ноябрь, очередь за курами. Их «выкидывали» — так тогда говорили — с лотка, возле ЦУМа. В одни руки давали по талонам две тощих синих тушки. Маме нужно было три — к празднику. Соседка в очереди согласилась уступить одну. Так и познакомились. Пока до вожделенных кур достояли, в разговоре выявили общую боль — непристроенные старшие дети. Девочка 30 лет и мальчик 34. Прощаясь, еле пишущей на морозе ручкой на обрывке коричневой бумажной упаковки нацарапали адреса. Чтобы встретиться и разработать план нашего «случайного» знакомства. И ведь у них всё получилось! Со дня знакомства до похода в ЗАГС прошло шесть дней. Шесть дней — шесть страниц жизни. Пролистаю их перед вами. День 1. Его мама пришла в гости к моей. Пошептались на кухне за чаем. Потом я была оторвана от пишущей машинки – мама попросила «проводить знакомую до остановки». Общение с Фирдаус на улице – коктейль из светской беседы, экзамена по этикету и допроса с пристрастием. Но мне понравилось оправдывать ее ожидания, я вошла во вкус, и расставались мы вполне довольные друг другом. День 2. От его Фирдаус через мою Фирдаус пришло устное сообщение: её сын –милиционер будет ждать меня в 18.15 возле ЗАГСа. Сегодня! Вы удивились? Я, если честно, тоже. Место встречи не случайно. ЗАГС — хороший ориентир. На его крылечках легко вычислить одинокую незнакомку. Да и от работы мужчины — рукой подать. Чтобы не обидеть маму — пошла. Интересно — каков он, сын приятной Фирдаус? Сайфияр, в переводе — друг, вооружённый мечом. В нашем случае он оказался вооружён пистолетом. ЗАГС. 18.10. Стою. Жду. Шубка, беретик, перчатки – натуральная кожа. Духов французских шлейф. Аккуратно подкрашенная – готовилась же, щёки на морозе розовые. 18.20. Стою. 18.30. Всё стою. Как дура. Никто не подходит. Понимаю- если это была шутка, то она удалась. 18.35. Злая, начинаю спускаться по обледенелым ступенькам. Спотыкаюсь и…падаю на руки запыхавшегося милиционера в расстёгнутой шинели. Цепкие выразительные глаза улыбаются: — Назия? — Сайфияр? Кивает, как китайский болванчик, лицо красное, видно, что бежал, извиняется, мол, только с операции, по кобуре постукивает. Точно – вооружённый друг. Ладно, прощаю. -Куда пойдём? А жили мы в спальном районе, кафешек рядом не было. Это не наше время, найти место, где можно согреться и поговорить — проблема. -А пойдемте туда? — застегнув шинель, произносит нерешительно мой спутник, и на овощной магазин показывает, через дорогу. Мои глаза, полезли на лоб, их остановили только выщипанные бровки. На языке вертелось: «As-tu perdu la tete?», но я сдержалась. Нет, вы представляете себе первое романтическое свидание среди картошки и редьки на фоне ароматных паров квашеной капусты? Я – нет. И тогда я, глядя ему прямо в глаза, говорю: -Нет! В овощной я не пойду. Пойдёмте ко мне. Тут недалеко. Родителей дома нет. Я на вас не нападу, не бойтесь, обещаю. А если что — у вас же есть пистолет? Сайфияр смеялся потом, что моя прямота его сразу подкупила. А тогда он просто предложил мне локоть, я оперлась, мы спустились по ступенькам, и я повела мужчину к себе домой. В первый же день! После 3 минут знакомства. За чаем мы просидели ровно три часа. Собеседник оказался не тупым ментом, а начитанным, воспитанным, скромным и интеллигентным человеком. Короче, достойным сыном прекрасной Фирдаус. После первого часа беседы я призналась себе, что благодарна куриному заговору наших мам. День 3. Сайфияр заглянул вечером. Буквально на минуту. Позвонил, я открыла. В прихожую выскочила любопытная родительница. На глазах ошеломлённой мамы и, если честно, меня – поцеловал в щёку. Протянул два билета в театр. Официально, в прямом смысле, откланялся, сказал : «До завтра!», поцеловал во вторую щёку и закрыл за собой дверь. Я рассмотрела билеты. Спектакль — завтра вечером, пьеса «Жених с портфелем». Мама нервно хихикнула. Потом сказала уверенно: «Надо брать!». Я пребывала в растрёпанных чувствах и ничего пока для себя не решила. День 4. В театре мы сидели на третьем ряду. Содержание спектакля в голове не отразилось, ибо все три акта моё внимание было сконцентрировано только на мужской шаловливой правой руке, исследовавшей в энергосберегающем режиме мою левую коленку и гладкую — из-за атласного маленького чёрного платья — верхнюю поверхность бедра. Эта рука будила во мне эротические фантазии и желание поскорее покинуть людное место. Я искала глазами его глаза, чтобы намекнуть взглядом. Но он честно смотрел на сцену. А наглая рука жила своей жизнью: гладила мою острую коленку… День 5. Он позвонил. Извинился, что работа не позволяет увидеться. И начал разговор так: -Если бы кто-нибудь позвал сейчас тебя замуж, что бы ты ответила? -Этот кто-нибудь — случайный прохожий или ты? -Предположим, я. -Если это ты, то я задала бы тебе два вопроса. -Задавай. -Я люблю хорошо одеваться. Модно. Стильно. Дорого. У меня на гардероб уходит вся зарплата. -Понял. Не продолжай. Меня одевает государство. От шапки до трусов. Моей зарплаты на нашу жизнь должно хватить. Твою в расчёт брать не будем. -Хорошо. Второе. У меня много знакомых мужчин. Коллеги, студенты. Здороваются, подвозят. Это не будет поводом для ревности? -У меня есть коллеги-женщины. И просто знакомые. Они тоже хорошо воспитаны и здороваются со мной. Это нормально. Ещё вопросы? -Вопросов нет. -Твой ответ? — Я выйду за тебя. — Отлично. Завтра с обеда я отпрошусь с работы, будь готова с паспортом. Пойдём подавать заявление в ЗАГС. День 6. В обед мы встретились на ступеньках того же ЗАГСа. Подали заявление. Получили талоны в салон свадебных нарядов, талоны на кольца, талоны на белые туфли. А ещё — на шампанское, на водку, на продукты. И в том числе на кур, с которых, по заговору Фирдаус, всё началось. Нам хватило шести дней, чтобы узнать друг друга и прожить счастливые 28 лет в полном согласии и любви. Через год мы с Сайфияром подарили бабушкам вожделенную внучку. Теперь она — уже жена, и я жду внука. Надеюсь, в нём что-то будет от меня и от моего супруга. Когда этим летом Сайфияра не стало, я поняла, что любовь, которая началась так прозаично, была сказкой, о которой я буду помнить до моего последнего часа... Автор: Татьяна Жегунова

Загадка одного анекдота. Юрий Никулин рассказывает Еще учась в девятом классе, я с моим школьным приятелем Шуркой Скалыгой поехал как-то на стадион. Висим мы на подножке (в то время у трамваев не было автоматически открывающихся и закрывающихся дверей), а рядом с нами два парня, с виду студенты. Один из них и говорит другому: — Слушай, мне вчера рассказали интересный анекдот. Мы с Шуркой насторожились. — Один богатый англичанин, — начал рассказывать парень, — любитель птиц, пришел в зоомагазин и просит продать ему самого лучшего попугая. Ему предлагают попугая, который сидит на жердочке, а к его каждой лапке привязано по веревочке. «Попугай стоит десять тысяч, — говорят ему, — но он уникальный: если дернуть за веревочку, привязанную к правой ноге, попугай будет читать стихи Бернса, а если дернуть за левую, — поет псалмы». — «Замечательно, — вскричал англичанин, — я беру его». Он заплатил деньги, забрал попугая и пошел к выходу. И вдруг вернулся и спрашивает у продавца: «Скажите, пожалуйста, а что будет, если я дерну сразу за обе веревочки?» И тут парень, который слушал анекдот, вдруг сказал: — Нам выходить надо. И они на ходу спрыгнули с трамвая. Пришел я домой и все рассказал отцу. Целый вечер мы гадали, какая может быть у анекдота концовка. Наверняка что-нибудь неожиданное. Мы перебрали сотни вариантов, но так ничего и не придумали. Прошло много лет. В годы войны, когда мы стояли в обороне под Ленинградом, как-то один мой товарищ рассказывает в землянке: — Послушайте, ребята, хороший анекдот. В одном магазине продавали дорогого попугая. У него к каждой лапке привязано по веревочке. Как дернешь за одну, так он частушку поет, как дернешь за другую — начинает материться. — Ну?! — воскликнул я в нетерпении. Только солдат хотел продолжить рассказ, как его срочно вызвали к комбату. И он больше в землянку не вернулся. Его отправили выполнять задание, во время которого он получил ранение и попал в госпиталь. И вот в Калинине во время представления стою я как-то за кулисами рядом с инспектором манежа, и он мне вдруг говорит: — Знаешь, хороший есть анекдот. О том, как в Америке продавали попугая с двумя веревочками. — Ну?! — замер я в потрясении. — Сейчас объявлю номер. Подожди. Вышел инспектор манежа объявлять номер, и с ним стало плохо, сердечный приступ. Увезли его в больницу. Я понял, что больше не выдержу, и на следующий день пошел к нему в больницу. Купил яблок, банку сока. Вхожу в палату, а сам весь в напряжении. Если сейчас упадет потолок и инспектора убьет, я не удивлюсь. Но потолок не упал. Просто мне медицинская сестра показала на аккуратно застеленную койку и сказала: — А вашего товарища уже нет… Ну, думаю, умер. А сестра продолжает: — Его час назад брат повез в Москву, в больницу. «Еще не все потеряно, — подумал я. — В конце концов, вернется же он обратно». Но до конца наших гастролей инспектор так и не вернулся. Отец был потрясен этой историей. — Прямо мистика какая-то, — говорил он, — жуть берет. Спустя три года я снова попал в Калинин. В цирке инспектором манежа работал другой человек. — А где прежний инспектор? — сразу же спросил я. — А он ушел из цирка, — ответили мне. — Работает здесь, в Калинине, на радио. В первый же свободный день я отправился на местное радио, отыскал комнату, где работал бывший инспектор. Два раза переспросил сотрудников, там ли их начальник (инспектор на радио возглавлял какой-то отдел), и, когда мне сказали, что он сидит на месте, я с трепетом постучался в дверь и вошел в кабинет. Он сидел за столом и, увидев меня, воскликнул: — О! Кого я вижу. Я же про себя говорил: «Тише ты, тише. Не очень радуйся. Сейчас что-нибудь произойдет». Проглотив слюну, набрав воздуха, я выпалил: — Привет! Что было с попугаем, у которого на ногах были привязаны веревочки? — У какого попугая? — опешил бывший инспектор. Я напомнил об анекдоте. — А-а-а… Да-да… Такой анекдот был. Понимаешь, начало я, кажется, помню; продавали попугая в Америке… но вот концовку я забыл. — Как забыл? — обмер я. — Ну вспомните, вспомните, — умолял я. Он задумался, потом радостно воскликнул: — Вспомнил! Сейчас расскажу. Только быстренько схожу к начальнику, подпишу текст передачи. — Нет! — заорал я. — Сейчас расскажите, я и уйду. И он рассказал. Оказывается, когда покупатель спросил продавца, что будет, если дернуть сразу за обе веревочки, то вместо продавца неожиданно ответил сам попугай. «Дурр-рак! Я же упаду с жердочки…» Так я наконец узнал концовку анекдота. Юрий Никулин из книги «Почти серьезно»

Ноябрь. Я выхожу из ЗАГСА вместе со своим бывшим мужем. Уже 12 минут, как мы разведены. Он что-то говорит, а я думаю, успею ли я на работу или лучше поехать домой. И тут я понимаю, что он говорит. Он просит вернуть обручальное кольцо и предупреждает, что вечером заедет за деньгами. Деньги я хранила, как бабушка, замотав купюры в платочек и спрятав на антресолях. Я не помню на что мы копили. На машину, или на дачу. Кольцо не снимается, как в дурном фильме, мне больно, я кручу его вокруг пальца и вдруг оно соскальзывает, вырывается из рук и скачет по асфальту и останавливается возле его кроссовка. Он его поднимает и опускает в карман. Я отворачиваюсь. Приезжает вместе с мамой и сестрой. Делить совместно нажитое. Открывали шкафы, вытряхивали одеяло из пододеяльника (постельное белье свекровь дарила), снимали люстру. Наверное, это самая стыдная сцена в моей жизни. Билась я только за деньги. Пополам. Их аргумент: «мой сын больше зарабатывал». Мои аргументы никто не слушал. Но я была поразительно стойкой. Деньги мы считали на кухне. Мама в гостиной упихивала вещи в клетчатые сумки. Последнюю стодоларовую купюру бывший муж протянул мне, косясь на дверь и подмигнул. Может быть мне показалось…., но в этом было что-то заговорщиское, словно ему тоже неловко. Они ушли, а я сидела перед ворохом рассыпанных купюр и думала, что мне делать. В квартире недоделанный ремонт и долг за доделанный. Кредит за мебель. На работе полная жопа, вот-вот на днях меня уволят. Я сидела на полу и раскладывала деньги на кучки. И кучек получалось много мелких или одна большая. И одна большая мне нравилась больше, чем много маленьких. Я копила эти деньги все три года брака. Я не покупала себе ничего. Вообще ничего. У меня был хороший костюм бордового цвета, но я его заказывала у портнихи еще в университете, пара блузок, бадлон. И все. В этом костюме я ходила на новогодний корпоратив. В нем же ездила на свадьбу к подруге. И даже мой папа, который вообще ничего не понимает в таких вещах, как-то спросил, а тебе что, больше нечего надеть? Я перетащила одеяло из спальни на диван в гостиной, заварила чай, плеснула в него коньяка, достала блокнот и написала три дела, которые сделаю утром: 1). Приведу волосы в порядок. 2). Куплю новую одежду. 3). Придумаю способ увидеть себя другой. У меня тогда были две подруги. Маша и Даша. Маша отвезла к своему парикмахеру, а Даша позвала с собой на конференцию в Испанию. Пока днем она будет переводить доклады энергетиков, я буду лежать у бассейна, а вечером мы будем кутить. Э-ге-гей, Майорка! Это были такие времена, когда Турция и Египет — были землей обетованной. В Испанию ездили единицы, мы произносили их имена шепотом и считали небожителями. И завидовали, конечно, до ужаса. И как-то все само собой сложилось. Быстро сделали загранпаспорт, с работы все-таки уволили, виза тоже быстро, волосы выглядят отлично, пара новых платьев, бюджетно, но стильно. И вот Майорка. Это в Петербурге серая хлябь, нет работы и непонятно, что делать. А там огни, музыка, бары и в каждом баре танцуют. И я танцую. Витрины заманивают обещанием счастья и скидками, и вот в одном из переулков я вижу маленький магазин одежды, и судя по автомобилям у входа — это очень дорогой маленький магазин. А в витрине платье. Знаете, принято говорить: «и вот она увидела платье своей мечты». Я о таком платье и не мечтала…О таком платье могла мечтать Бриджит Бардо, или Софи Лорен. Это платье было за границами моей мечты. Оно не было функциональным: открытый лиф на косточках, очень узкое в талии и широченная юбка из шуршащей тафты. Его точно не впишешь в повседневную жизнь и не наденешь с «пиджачком» в офис. Мне в этом платье некуда ходить, у меня нет денег, у меня нет работы, но есть долг за ремонт и кредит за мебель. А потом началась мистика. Куда бы я не пошла, я оказывалась у этой витрины. Хорошо, говорила я себе, посмотри какой универсальный пиджак горчичного цвета, и вот эта юбка, в ней можно и на пикник и на прогулку с друзьями, а еще вот эти брюки и белая блузка — в офис, тебе надо срочно искать работу. А платье сияло, как шоколадная конфетка среди карамелек в новогоднем подарке. Абсолютно бесполезное. В этом платье надо сбегать с любимым от строгого отца, мчать в ночи на кабриолете и чтобы ветер унес шляпу, лететь на частном самолете, пить шампанское и влюбиться в контрабандиста. Я его купила. Надела прямо в магазине. К нему мне подарили золотые балетки и браслет. Я хотела вернуться в отель, съесть сэндвич, дождаться подругу, поплакать о зря потраченных деньгах. Но звезды решили, что сегодня все будет как в кино. Я встретила Дашу на улице с ее коллегами, нас пригласили в ресторан с видом на океан. Я познакомилась с ирландцем или шотландцем, кто их там разберет после двух бутылок шампанского, после третьей бутылки, я начала понимать и ирландский, и шотландский. Мы целовались, как сумасшедшие, провели ночь на яхте, и я случайно увидела свое лицо в отражении стекол. Оно было прекрасным... Нам было нужно уезжать вечером следующего дня. Я все пыталась поймать в себе нотку раскаяния, но нет. Все эти купюры стоили того чувства, когда я поняла, что могу быть вот такой. Я могу быть дерзкой. По настоящему дерзкой. Открывать любые двери. Я могу себе много позволить. Пить шампанское, когда хочу. Любить того, кого хочу. Не стесняться носить красивое. Не бояться хотеть большего. В тот же вечер Даша составила мне резюме. Я написала эту историю в своем ЖЖ и его прочла редактор одного модного журнала и предложила публикацию. Я писала для них потом еще лет пять, и уже не ради денег, а потому что мне это нравится. Мы вышли из аэропорта в Петербурге, зазвонил телефон и меня позвали на собеседование. И уже через три недели я уехала на стажировку в Москву. Пройдет еще несколько лет, я выйду замуж за Пастернака, пойду учиться на Психфак, объеду полмира, в моем шкафу десятки платьев, и жизнь будет совсем другой, но я никогда не забуду двадцатипятилетнюю себя возле витрины, подсчитывающую в уме на сколько килограмм гречки мне хватит оставшихся денег. И я очень рада, что тогда толкнула эту дверь. Елена Пастернак

Шлем парадного доспеха итальянского генерала Алессандро Фарнезе, герцога Пармы и Пьяченцы. Из мастерской Лучио Пиччинино, Италия, ок. 16 век. Источник: Музей истории искусств.

Британский барьерист Перси Ходж демонстрирует идеальный прыжок через препятствие, неся бутылку и стакан на подносе. Перси Ходж стал олимпийским чемпионом в беге с препятствиями на 3000 м в 1920 году

«Пересказ глупым человеком того, что говорит умный, никогда не бывает правильным, поскольку он бессознательно превращает то, что он слышит, в то, что он может понять». Бертран Рассел, "История западной философии" Бертран Рассел - британский философ и математик, внесший значительный вклад в развитие математической логики, историю философии и теорию познания; лауреат Нобелевской премии по литературе (1950).

Так выглядит сердцевина подсолнуха вблизи Морская соль в ракушке Перед вами корица Собаку заинтересовала камера Не пугайтесь, перед вами всего лишь слеза Свеча горела еще мгновение назад Пчела вся в заботах на одуванчике

Молодой человек дьяволу: - Как вы успели послать столько душ в ад? Дьявол: - Через страх! Молодой человек: - Молодец! И чего они боялись? Войны? Голода? Дьявол: - Нет... Болезнь! Молодой человек: - Они не заболели? Разве они не умирали? Разве не было лекарства? Дьявол: -..... заболели. Они умерли. Было лекарство... Молодой человек: - Я не понимаю... Дьявол: - Случайно посчитали, что единственное, что нужно хранить любой ценой - ЭТО ЖИЗНЬ!!! Они перестали обниматься. Они перестали приветствовать друг друга, оставили все человеческие контакты. Они оставили все, что было человеком! Они остались без денег. Они потеряли работу. Но они предпочли бояться за свою жизнь, даже если у них не было хлеба, чтобы есть. Они верили услышанному, читали газеты и слепо верили, что читают. Они отказались от свободы. Они больше никогда не выходили из дома. Они никуда не ходили. Больше никогда не навещал друзей и родных. Весь мир превратился в огромную тюрьму с осужденными-добровольцами. Они все приняли!!! Все это, чтобы пережить еще один жалкий день. Они не жили, они умирали каждый день! Забрать их жалкую душу было слишком легко. К.С.Льюис, ′′Совет старого дьявола младшему"

Самый простой способ понять мужчину - посмотреть на его женщину. На женщину, которую он выбрал, которой добился и с которой живет. Все остальное не важно, важна женщина, которая рядом с мужчиной. Сильная, волевая, ухоженная женщина - значит, мужчина чего-то стоит и имеет самоуважение. Он многого добьётся в жизни. Главный приз он уже получил. Он смог добиться любви такой женщины. Верная и домовитая женщина, для которой важны семейные ценности, поможет добиться богатства. И мужчина тоже видит смысл своей деятельности в приумножении ресурса. Умная женщина - значит, умён и мужчина. Вместе они могут реализовать самые сложные планы и создать нечто великое. Великодушная и добрая женщина - эти качества есть и у мужчины, он будет их развивать, даже если пока не очень заметен его ум. Хотя выбор он сделал уже очень умный! Счастливая и свободная, сильная и умная, верная женщина - спутница мужчины-победителя. Даже если он начал свой жизненный путь так себе, с бедности и ошибок. Женщина - это достижение и награда, которой добился мужчина, это его уровень. Его душа отражается в его даме сердца как в зеркале. А когда рядом с сильным на вид и успешным мужчиной «пустоголовая потаскушка», как писала Айн Рэнд, его карьера обречена. Даже если сейчас он полон сил и у него масса возможностей. Через некоторое время он все потеряет; в глубине души он не уважает себя. Не верит в долговременный успех. И выбрал блестящую жалкую игрушку вместо золотого кубка победителя. Злая женщина - значит, и мужчина злой в душе. Даже если он изображает доброту и говорит хорошие слова; он выбрал отражение своей истинной души. А самое печальное зрелище - забитая и измученная женщина рядом с успешным и сильным мужчиной. Он выбрал слабого человека и упражнялся, третируя его. Превратил свою женщину в рабыню. Значит, он раб в душе. И ему суждено быть чьим-то рабом. Женщина - драгоценная награда победителя, его выбор, его триумф. Что на самом деле представляет из себя мужчина и что он о себе думает - это легко понять, присмотревшись к его даме. В ней - отражение сердца и души мужчины. Его уровень и его мнение о самом себе… А.В.Кирьянова

Даша приходила к моей дочке часто. Они были ровесницами. Даша жила в соседней квартире. Родители девочки выпивохи. Просто буквально не просыхающие. Это периодически доставляло разные проблемы. Шумели, захламляли тамбур. Путали двери – могли ломиться ночью в нашу, будить Славу. Ярославе поставили диагноз в семь лет. Рабдомиосаркома. С тех пор мы часто жили в больницах. А когда отдыхали от лечения дома, Дарья постоянно торчала у нас, чем жутко меня раздражала. Я терпела – лишь бы Славочке было хорошо. Муж пихал меня в бок: - Натяни хотя бы улыбку-то. Чего с лицом у тебя? - Не могу. – всхлипывала я. – Наша на волоске висит, угасает с каждым годом. А эта… за что вот им такая? Почему у них здоровый красивый ребёнок? - Спасибо бы сказала. Она играет с Ярославой. Заботится. - А если она из своей квартиры заразу какую принесёт? Нашей-то много не надо. – упрямилась я. Толя махал на меня рукой, и выходил из кухни. Когда Славочка только заболела, нам сразу сказали, что шансов выздороветь у неё ничтожно мало. Когда Слава засыпала, Даша приходила ко мне в кухню. - Давайте я помогу вам, тётя Света. При этом смотрела на меня такими голодными глазами, что я начинала выставлять на стол всё, что было в холодильнике. Даша сначала отнекивалась. Потом ела, как с голодного края приехала. А я ругала себя за то, что не догадалась покормить её раньше. Когда Ярославе стало совсем худо и никакие варианты лечения больше не помогали, врачи уклончиво сказали, что лучше ей побыть дома, с родными. - Последние дни? Вы это хотели сказать? – зло спросила я. - А вот это одному Богу известно! Но я понимала: чудес не бывает. Это было ещё одной составляющей нашей жизни в последние три года. Я пыталась вымолить у Бога чудо. Исцеление для Ярославы. Не вымолила. В последнюю ночь Слава сказала: - Поспи рядом со мной сегодня, мама. - Конечно, детка! Я слышала в полуметре от себя её прерывистое дыхание и слёзы катились по моим щекам. Градом. Я долго сдерживала эти слёзы. Обе мы чувствовали, что конец близко. Но я не хотела верить. Даже сейчас не хотела. - Мам, отпусти меня. Я так измучилась! – вдруг сказала Слава. - О чем ты, деточка? Врачи сказали, что можно будет сделать ещё операцию. Чуть позже просто. - Я не хочу ещё операцию. Я просто устала. Мы помолчали. - Мам, почему ты Дашку не любишь? Она такая клёвая! Лучшая моя самая подруга. Сестричка моя. - Бог с тобой, Славочка! Кто тебе сказал, что не люблю? - Мне так кажется. Она правда очень хорошая. – Ярослава подумала и добавила. – Скажи Даше, что я передам её просьбу. После этого Слава уснула. Ушла она тихо, во сне. Без криков, без агонии. Утром я долго сидела, держа её холодную руку и глядя в никуда. Слёз больше не было. Я выплакала их ночью. Даша пришла после школы к нам. Увидела простыню на зеркале и заплакала. Плакала, уткнувшись лбом в косяк. - Ладно. Я пойду. Извините. – прорыдала она. - Погоди-ка. Зайди. Я отвела её в кухню. Непослушными руками сделала бутерброды, чай. - Она сказала, что передаст твою просьбу. Это о чём? Даша ахнула и закрыла рот рукой. - Говори. – велела я. - Не могу. Мне стыдно! Но я была непреклонна. И Даша, поминутно каясь, поведала, что когда они с моей дочерью болтали о том, как Ярослава окажется в царствии Божьем, то попросит Бога дать Даше других родителей. Даша в какой-то момент сказала, что хотела бы именно этого. - Это плохо. Я знаю. Мне стыдно! – талдычила Даша. Мне стало её ужасно жаль. - А почему ты попросила о таком? Наверное, злилась за что-то на маму? Девочка кивнула. Через пару месяцев к Семёновым по заявлению из школы явилась комиссия из опеки и Дашу забрали. Она не плакала. Видимо, не думала, что там, куда её везут, будет хуже. Толя позвал меня поговорить – он видел всю процедуру. - Этим вообще плевать. Они даже не чухнулись. Забирают, и ладно. - Зачем ты мне об этом говоришь? – не поняла я. - Дашка-то, а? Кремень. Опять не заплакала. Поди раз только и плакала. Когда Ярославы не стало. - Зачем ты мне напоминаешь?! Я разревелась. Господи, что им всем от меня надо?! - Давай возьмём её? Опекунство оформим. Хорошая девчонка. Я не верила своим ушам. Что он мне предлагает? Мой собственный муж? Взять к нам Дашу? - Подумай. Чего бы хотела Слава. Подумай! Я подумала. Он был прав, и я это знала. Но как мне полюбить этого ребёнка? Если она всегда была только раздражителем для меня. Как переломить себя в этой ситуации? Мать у неё пила, была ужасной матерью. Но разве лучше мать, которая не любит? Я посмотрела наверх. Где ты там, Славочка? Смогла ли ты выполнить просьбу своей подруги? И если смогла, то почему так затейливо? Я думала сутки. Меня мотало из стороны в сторону. Мне не дали толком побыть матерью, свой материнский инстинкт я не реализовала. Рожать своего мне было страшно. Я знала, какая невыносимая боль – терять ребёнка. Да пока об этом и речи не было. Но Даша… - Ладно. – сказала я мужу в обед следующего дня. – Давай попробуем узнать, что нужно для оформления опеки. Через несколько месяцев мы продали квартиру и купили другую, подальше от прежнего места жительства. Подальше от Семёновых. Перед переездом я два часа рыдала в Славкиной комнате. Уезжать, вопреки всему, было больно. Больнее, чем видеть комнату дочери каждый день. Нам удалось стать опекунами Даши. Толя сказал, что в будущем рассчитывает удочерить её. Семёновы продолжали пить, поэтому, я не исключала такого варианта. Я старалась быть для Даши хорошей матерью, но камень за пазухой продолжал отягощать мои будни. Однако, я ничем не выдавала себя. Чего мне стоят попытки полюбить Дашу – никто не знал. Может только Толя догадывался, и то я научилась скрывать. А через полгода, как гром среди ясного неба, выяснилось, что я беременна. Даша почему-то прыгала до потолка. - Ура! Ура! Ура! Мне кажется, именно тогда я улыбнулась ей искренне. Впервые. - Ты-то чего скачешь? Думаешь, ребёнок - это весело? - Да! Конечно, весело, тётя Света! Весело и круто! Дашке уже исполнилось одиннадцать, она мне во всем старалась помогать. Этот факт потихоньку растапливал лёд в моей груди. Родился здоровенький мальчик. Мы привезли его домой, положили в кроватку и суетились в кухне. - Как назовём? Ярослав? – спросила Даша. - Ой, нет! – кольнуло сердце. – Нет. - Ладно-ладно. Она всё бегала в детскую и возвращалась с докладами. - Спит! - Глазами вращает! Я хохотала. - Чего ты мелешь? Как он может вращать глазами? Даша в очередной раз унеслась в комнату и завопила оттуда. Я, бросив всё, побежала следом. - Что такое? - Улыбается! Мама, смотри, он улыбается! Мама… Yasmin / Инет

Муж пожалел, что отправил жену за хлебом — На улице уже темно, Серёжа, — испуганно проговорила Зоя, — девять вечера. И ливень вон какой! А ещё и гром, и молнии. Мне страшно. — Ничего страшного. До магазина пять минут. Под зонтиком не растаешь. — А вдруг со мной что-нибудь случится? — Ну что, что может с тобой случиться, Зоя? Как маленькая, честное слово. Мы живём в центре города. Из дома ты выходишь сразу на оживлённый проспект. Магазин тут же рядом, сразу за углом. Даже улицу переходить не надо. Туда и обратно — десять минут. Ничего с тобой не случится. Иди смело. Не сахарная. — Может, не надо? — Надо. Потому что без хлеба я за стол не сяду. О чём ты думала, Зоя, когда с работы меня ждала? Ведь прекрасно знаешь, что без хлеба я за стол не сажусь. — Сначала я забыла. — Ах, забыла?! — А когда вспомнила, дождь пошёл. Сильный. — Вот! — многозначительно сказал Сергей. — На будущее тебе урок будет. Чтобы не забывала. — Мне страшно. — Страшно? — воскликнул Сергей. — Выйти на улицу, чтобы любимому мужу купить хлеба, тебе страшно? — Ещё как страшно. Ты посмотри, что на улице творится. Посмотри. — А оставлять меня без ужина, ты не боишься? — Чувствую, случится что-то, — тихим голосом сказала Зоя. — Ну что, что произойдёт? Можешь сказать? — Не знаю что, а только случится. Я сердцем чувствую. Сергей помог жене надеть плащ. Она не хотела его надевать. С мольбой смотрела на мужа. Но Сергей был неумолим. — Ничего, ничего, — успокаивающе говорил он, — все жёны рано или поздно через это проходят. — Но... — Никаких «но», — категорически заявил Сергей. — Заодно и майонез купи. И эти, как их, маслины без косточек, которые я люблю. — Но я… — Тянешь время, Зоя, — спокойно сказал Сергей. — А ещё мамой хочешь стать. И какая получится из тебя мама? Если ты уже сейчас пустяков боишься. На улицу боишься выйти в грозу. Ну? Куда это годится? Он сунул жене зонтик в руки, развернул лицом к двери, вытолкнул из квартиры и закрыл за ней дверь. — Больше разговоров, — сказал он, — давно бы уже назад вернулась. В дверь позвонили. — Я сумочку забыла, — сказала Зоя, когда Сергей открыл дверь, — там деньги. — Не входи, — строго сказал Сергей. — Плохая примета. Я сам. Он вынес жене сумочку, закрыл за ней дверь и пошёл на кухню. Сев за стол, включил телевизор и стал ждать жену. Зоя вышла из подъезда. В это время в небе сверкнула молния. Зоя быстро вернулась в подъезд. — Мама дорогая, — испуганно сказала Зоя. — Страх-то какой. В это время послышались раскаты грома. Зоя открыла сумочку. — Паспорт здесь, — рассуждала она, — денег хватит и на билет до Сочи, туда и обратно, и на еду, и на одежду, и снять квартиру на неделю. Она достала телефон и вызвала такси. Прошло всего полчаса, как Зоя вышла из дома, а Сергей уже жалел, что отправил её за хлебом. Он ещё ничего не знал, но чувствовал, что это не просто так. «А ведь она предупреждала меня, — думал Сергей, — что случится что-то нехорошее. Теперь и моё сердце чует, что это, чего она боялась, случилось». Сергею было страшно звонить жене. Он боялся, что Зоя не ответит. Но взял себя в руки и позвонил. Зоя ответила сразу. — Ты где? — спросил он, радуюсь тому, что слышит голос жены. — С тобой всё в порядке? Я уже начал волноваться. — Со мной всё замечательно, — радостно ответила Зоя, — лучше и не придумаешь. И ты напрасно волновался. — Ну, слава Богу, — сказал Сергей. — Значит, ты скоро будешь дома? — Нет, Сергей, — ответила Зоя. Именно в этот момент Сергей сразу всё понял и пожалел, что отправил жену за хлебом. Но он ещё на что-то надеялся. — Что значит «нет»? — ласково спросил он. — Ужин стынет. Я жду. Без тебя не начинаю. — Я решила сегодня поужинать в другом месте, Серёжа. Так что ужинай без меня. В этот вечер Сергей выяснил две очень важные для себя вещи. Во-первых, что он прекрасно может обходиться и без хлеба. А во-вторых, что его жена прекрасно может обходиться и без него. 26.05.2023 Автор: Михаил Лекс

В 1620 году в возрасте 22 лет Джан Лоренцо Бернини попросили сделать матрас для Гермафродита. Ему заплатили шестьдесят скуди за изготовление застегнутого на пуговицы матраса, на котором возлежит Гермафродит, настолько поразительно реалистичного, что посетители склонны попробовать его. Во всем мире существует около двадцати копий «Гермафродита», но только одна — матрас Бернини и находится в Лувре. Беломраморная скульптура «Спящий гермафродит» (Боргезе), приписываемая Джану Лоренцо Бернини (Неаполь 1598 – Рим 1680), около 1700 года. Согласно «Метаморфозам» Овидия (4:285–288), Гермафродит был сыном Гермеса и Афродита, отказавшаяся от ухаживаний одной из нимф Дианы, Салмакиды. Но затем боги ответили на ее молитву о том, чтобы их тела могли соединиться в одно целое. Мраморный Гермафродит, лежащий на боку с руками над головой, был раскопан возле Терм Диоклетиана в Риме примерно в 1608 году. Считалось, что это римская копия бронзового оригинала Поликла середины второго века до нашей эры. Он был подарен кардиналу Сципионе Боргезе, который поручил Бернини отреставрировать его и изготовить для него мраморный матрас. Она стала одной из самых почитаемых статуй в коллекции Боргезе и обычно воспроизводилась в бронзе и в уменьшенном масштабе из мрамора. В 1807 году он был куплен Наполеоном вместе с большей частью коллекции Боргезе и сейчас находится в Лувре.

Тишину урока нарушил резкий скрипучий голос Зои Васильевны: – Голубев! Что это? Ты в своем уме?! Мы все как один подняли головы от своих тетрадей. Класс писал сочинение на тему «Мой любимый герой». Я уже набросал первые слова: «Мой любимый герой – замечательный разведчик Николай Кузнецов». И вдруг… – Голубев! Я тебя спрашиваю! Встань! Из-за первой парты перед разгневанным классным руководителем поднялся Алеша Голубев – маленького роста, тщедушный, в очках с сильными линзами. Он был объектом насмешек всего класса, мальчишек и девчонок, потому что никогда не участвовал в наших проказах, был тихим, застенчивым, немного неуклюжим. После уроков он всегда спешил домой (говорили, что у него была очень больная мама). Его тихий голос слышно было только у доски. В классе с ним никто не дружил, а напротив, часто обижали, дразнили «Голубком» и нередко прятали его вещи, пользуясь слабым зрением Алеши. Но он, к моему удивлению, никогда не злился, не огрызался, а только как-то беззащитно улыбался, как бы смеясь над собой. В такие минуты мне было очень жаль его, но из-за глупой солидарности с остальными я никогда не вставал на его защиту. И вот теперь Алеша, понурив стриженую голову, стоял перед презрительным взором Зои Васильевны. Несмотря на недостаток времени, все с любопытством уставились на эту сцену, желая знать, что же вызвало такое возмущение классной. Но она сама ответила на наш немой вопрос: – Вы только посмотрите на него! Как вам нравится, о ком он пишет?! Его любимый герой – Иисус Христос! Класс зашумел. Кто-то засмеялся, радуясь, что несчастный Голубев сделал несусветную глупость. Кто-то присвистнул: «Во дает!» А кое-кто выразительно покрутил пальцем у виска. Действительно, выбрать себе такого героя в наше замечательное время! На дворе 1970 год, время прогресса, «эра светлых годов», а тут… Действительно, ненормальный этот Голубев! Классная между тем продолжала свою обличительную речь: – Теперь мне все понятно: и почему ты до сих пор не пионер, и почему абсолютно не участвуешь в общественной жизни класса. Не стыдно – всегда ссылаешься на больную мать! Оказывается, вот в чем дело, вот у тебя какие герои! Какая уж тут общественная жизнь! В ответ раздался еле слышный голос: – Зоя Васильевна, у меня правда сильно болеет мама… Классная спохватилась: сцена затянулась, а время урока неумолимо идет. Да еще почти все перестали писать и уставились на нее и на беднягу Голубева. – Так, все продолжаем писать, время идет! А ты, Алеша, – сменила она гнев на милость, – немедленно зачеркни эту… это, и пиши, как все ребята: о настоящем герое, настоящем, замечательном человеке! Сколько их, замечательных людей! Подумай и пиши. Она вернула Алеше тетрадку, и, посчитав инцидент исчерпанным, вернулась за учительский стол. Мы тоже вернулись к своим «опусам», торопясь наверстать упущенное время. Но Алеша почему-то продолжал стоять, все так же опустив голову. Не заметить это классной было невозможно. – В чем дело, Голубев? – тон ее был недовольным. – Тебе что-то неясно? Учти, мы теряем драгоценное время! И вновь я с трудом разобрал тихий ответ: – Извините, Зоя Васильевна, я не могу… о другом герое. – Что-о? Что такое? Зоя Васильевна поднялась со своего места, не успев утвердиться на нем, и всей своей величественной фигурой надвинулась на Алешу. Он казался таким маленьким и невзрачным перед ней! Классная была раздражена непредвиденной заминкой, к тому же все мы опять подняли головы от сочинений, с удивлением глядя на строптивого Голубка. – Что значит «не могу»? У тебя нет другого любимого героя? – Нет… другого нет. – Это не герой, а выдумка невежественных, темных людей. В наше время смешно даже говорить об этом. Но мы с тобой поговорим отдельно, а сейчас, будь добр, садись и пиши, как все ребята. Ясно? – Да… ясно. Алеша сел и вроде бы стал что-то писать. Зоя Васильевна вернулась на свое место, несколько раз взглянула на него с подозрением, но успокоилась. Все пошло своим чередом. Я легко набросал красивые предложения о том, как хотел бы во всем быть похожим на героя-разведчика, и закончил раньше всех. Оглушительно зазвенел звонок, заставив вздрогнуть отстающих. Но вот, все сдали, наконец, свои тетради, и класс опустел. Но история с Голубевым на этом не кончилась. Я уже был в коридоре, как вдруг услышал: – Голубев, а ну-ка, вернись! – тон классной был повышенным и не обещал ничего хорошего. Алеша вернулся в класс, и через полуоткрытую дверь я видел, как он встал у стола Зои Васильевны, так же понурив голову и ссутулив узкие плечи. До меня донеслось: – Значит, вот ты как! Назло учителю, назло всем! Все-таки написал об этом… о своем… Решил показать упрямство! Так, я спрашиваю? Казалось бы, мне не было никакого дела до несчастного Голубка. Пусть получит за свою глупость, за своего героя, или как его назвать… Ребята уже разбежались (урок был последним), но мне что-то не давало уйти. Любопытство или какое-то иное чувство влекло меня к полуоткрытой двери. Сам не зная почему, я подошел и прислушался. – Нет, Зоя Васильевна, я не назло… – голос у Алеши был слабым и дрожащим. – Нет, именно назло! Именно! Тебе было сказано: писать, как все ребята, – о героях войны, пионерах-героях, да о ком угодно! Мало ли у нас замечательных людей, на которых нужно равняться, на которых стараться быть похожими. А ты? Кто такой этот Иисус Христос? Это даже не сказочный герой! Ну ладно, я поняла бы, если бы ты написал об Илье-Муромце, о русских богатырях. А он кто? Да пойми ты, что такого человека никогда не было! Это все поповские выдумки, в которые верят необразованные, серые люди! И ты, советский школьник, повторяешь басни неграмотных, обманутых старушек? Эх ты! А я считала тебя неглупым мальчиком. Стыдись! Зоя Васильевна прервала свой монолог, очевидно, чтобы набрать воздуха для продолжения. Но тут раздался дрожащий голос Алеши: – Это неправда! Иисус Христос… Он жил, потом умер, Его распяли… Но Он ожил… То есть, воскрес… Он и сейчас живет. Все герои умерли, а Он живет! Наступила пауза. Я мог только представить лицо Зои Васильевны, но и сам был поражен. Так возражать классной, которая самим взглядом могла заставить «проглотить язык» любого! И кто – тихоня Голубок! Но вот Зоя Васильевна опомнилась, и голос ее загремел в тишине пустого класса: – Ты соображаешь, что говоришь? Твое счастье, что тебя никто не слышит! Ты где живешь, Голубев? В какой стране? В какой школе учишься? Дыхание Зои Васильевны начало срываться, голос перешел почти на визг. – «Он живет», – передразнила она. – Да ты знаешь, что наши ученые давно доказали, что Бога нет?! Иисус Христос – просто вымысел, понимаешь? Вы-мы-сел! А сочинили это все хитрые люди, чтобы обмануть таких простаков, как ты. Чтобы ты, вместо того чтобы учиться и строить светлое будущее, бормотал всякие молитвы со старухами. Может, ты и в церковь ходишь? Вопрос требовал ответа. И он прозвучал, такой же тихий, но твердый: – Да, хожу… С бабушкой. А Бог есть, и Иисус Христос – Божий Сын, и Он умер за наши грехи, и в третий день… – Хватит! Классная громко хлопнула чем-то по столу. – Не желаю слушать эти бредни! Не собираюсь терпеть в своем классе мракобесия! Собирайся, идем к директору, пусть он решает, что с тобой делать. Хоть бы мать пожалел! Я решил, что они сейчас выйдут, и отпрянул от двери, собираясь сбежать. Но к моему удивлению, никто не вышел, а из-за двери вдруг раздался совсем другой голос учительницы – мягкий и какой-то вкрадчивый. – Алеша, послушай! Ради твоей мамы, давай решим этот… эту ситуацию по-другому. Здесь только ты и я, пусть все останется между нами. Ведь если все узнают, твоей маме будет тяжело, а ведь она так страдает, бедная… – Голос стал совсем мягким, задушевным. – Давай так: ты мне сейчас кое-что пообещаешь, и мы все забудем, хорошо? – Хорошо, – обрадовано ответил Алеша. – А что нужно пообещать? – Скажи мне так: Зоя Васильевна, простите меня, пожалуйста… Это ты можешь? – Да, могу. Зоя Васильевна, простите меня, пожалуйста. – Ну вот, молодец. И еще скажи: я очень ошибался, никакого Иисуса нет, и я даю Вам честное пионер… честное слово, что больше никогда не буду писать или произносить это имя. Вот и все, что я от тебя хочу услышать. Договорились? Алеша молчал. Видимо, решив, что он сдается, классная прибавила: – Подумай. Здесь только ты и я, нас никто не слышит. Если ребята спросят, скажи, что я тебя как следует отругала и простила. А с твоим сочинением… я что-нибудь придумаю. Только скажи мне эти слова, и пойдем, а то уже поздно. Я приготовился слушать Алешкино извинение. Сам я, честно говоря, легко отрекся бы от всего и сделал бы так, как хотела классная. Подумаешь, делов-то! Ведь никто не слышит, а это главное! Но услышал я совсем не извинения. – Нет, Зоя Васильевна, – голос Алеши неожиданно окреп и совсем не дрожал. – Нас здесь не двое! Здесь еще Он Сам, Иисус Христос! Он жив… и Он слышит все, и видит все. Он умер за меня, Зоя Васильевна! Как же я скажу, что Его нет? Я тогда буду предателем, как Иуда. А я не хочу быть предателем… и не буду. Простите меня… – и Алеша все-таки расплакался. У меня самого комок к горлу подкатил – жалко было Голубка, что же ему теперь будет? «Ну, Зоя теперь ему устроит», – думал я. И в то же время я сознавал, что сам бы никогда не осмелился на такое. Ну ладно, за себя борешься или за кого-то родного, а то – за какого-то Иисуса Христа, Которого, может, и правда не было никогда! А если и был, неужели из-за Него нужно ссориться с самой классной, а то и с директором школы? Даже подумать страшно. То, что произошло дальше, ошеломило меня, как внезапный удар. К тихому всхлипыванию Алеши прибавилось рыдание… Зои Васильевны! Это было так неожиданно, что я просто потерял голову и перестал что-либо понимать. Мне стало казаться, что все это происходит не по-настоящему, а просто я слышу радиопостановку, где все плачут, и я тоже. Через какую-то пелену я слышал прерывающийся осипший голос Зои Васильевны: – Алешенька, милый мальчик мой… Ты прости меня, старую, глупую… Я ведь не знала… Я сама ничего не знаю… Алеша, ты даже не понимаешь, какой ты хороший… Прости… Она помолчала несколько секунд и добавила: – Ты верь. Без веры нельзя в этой жизни… А я… прости меня! Я был мальчишкой, но понимал, что мне нужно уйти, свидетели здесь больше не нужны. В задумчивости я даже не заметил, как вышел из школы и побрел домой, придя в себя уже у двери своей квартиры. В тот день я многого не понял, но отчего-то щемило сердце и не хотелось играть и дурачиться. Я смутно понимал, что прикоснулся к чему-то такому, чему нет объяснения, к какой-то тайне, светлой и чистой, как слезы тех двоих, в классе. Тогда я, конечно, не понимал, что у тайны этой нездешнее, неземное происхождение. В тот день для меня приоткрылась дверь в неведомое… С тех пор минуло много лет, почти человеческая жизнь. Я не знаю, где сейчас Алеша Голубев, жива ли еще наша классная Зоя Васильевна Вербицкая. Да и я уже немолодой, «повидавший виды» человек, попусту растративший десятки лет своей жизни, заработавший тяжелую болезнь, но все же счастливый. И я отчетливо помню, как впервые услышал Имя, которое для меня теперь дороже всех имен. И как впервые стал свидетелем твердого исповедания этого Имени из уст маленького невзрачного мальчишки. И как это Имя оказалось способным пробить броню черствости и безбожия в сердце человеческом, растопив в нем многолетний лед лжи. Спасибо тебе, Алеша! Слава Тебе, Господи! Андрей Маершин