Полночь

Стол, который был подобран на свалке. Муж не смог не взять. Раскладная столешница пришла в негодность - её заменили. Остальное всё стандартно: очищение от старого покрытия, шпатлевание, окрашивание.

"Лёшенька", продолжение. Яшка решил осенью не возвращаться в школу. У него появилась задумка работать в кузне с Константином. А что? Он сначала будет учеником, а потом и всамделишным кузнецом, будет деньги зарабатывать, мамке помогать. Они, наконец-то, купят жеребёнка, Яшка сам приучит его к узде. Будет пахать на нём, взрывая плугом чёрную влажную землю, возить сено в сенокос, нагружая полнёхонькие возы... Так Яшке хорошо мечталось, что он уже видел себя кузнецом возле пылающего горна. Выбрав момент, он заикнулся об этом матери. Мать глянула из-под наглухо повязанного чёрного платка, и коротко сказала: - И не думай. - Но почему, мамка? - Отец хотел, чтобы ты был грамотным. Нашу-то семилетку закончи, а там видно будет. Яшка насупился, но возражать не стал, решив, что лето длинное, как-нибудь он сможет уговорить мать. После той похоронки мать стала молчаливой, достала из комода тёмное платье, повязала наглухо чёрный платок. Работала за двоих, управляясь и в поле, и на огороде, и со скотиной, и у печи. Однажды Лёша подошёл к матери, возившейся у печки, подёргал её за юбку: - Мама, тятя едет. Она уже не удивилась, сказала по привычке: - Ну и слава богу. Иди ставь самовар. Гордый поручением Лёшка всё сделал как следует: вытряхнул золу, набрал воды, напихал в самовар сосновых шишек и щепок: - Мам, разжигай! Не успел самовар закипеть на крыльце, как скрипнула калитка, и во двор, прихрамывая, вошёл Константин. Он уже знал, что свояченица получила похоронку, но увидев тёмную фигуру матери, её белое лицо в чёрном обрамлении платка, сердце у него ухнуло. Он молча стоял и смотрел на неё. Мать вытерла руки о передник и приблизилась к Константину. - Здравствуй, сестрица Вера... - он нерешительно обнял её, и тогда мать глухо заплакала на его плече, судорожно вздрагивая. - Осиротели мы с тобой, братец Константин... Утешить он не мог, не знал нужных слов, не придумали их ещё. Он осторожно гладил мать по плечу: - Времечко лечит, сестрица Вера. - Что это я... заходи в дом, братец Константин, - мать вытерла слёзы передником. Во время чая Лёшка сел рядом с отцом, прижался к нему. - Сестрица Вера, я вот что хотел-то... Тебе тяжело будет с троими, может, Лёшка поедет ко мне жить? Мать глянула на Лёшу: - Ну что ты, братец, Лёшенька мне не в тягость, а в радость. Он мне такой же родной, как Яша и Полина... Фенечке и с одними близнятами тяжело. - Дак она меня и послала за Лёшкой. - Фенечка хорошая и добрая, но не дело Лёшку туда-сюда кидать, будто камешек, - мать поправила платок на голове. - Ну ладно, как знаешь... тогда вот, возьми на Лёшку, не побрезгуй, - Константин вытащил из кармана старенького пиджака потёртый кошелёк на пуговке и достал оттуда несколько мятых бумажек. Мать посмотрела на деньги, подумала чуть: - Спасибо, братец, возьму. Она отпила из чашки и вспомнила: - Господи, что это я, даже про деток не спросила... как они? - Слава богу. Лизонька здоровенькая стала, поправилась. А Таня... ну тоже поправилась, но глазик слегка косит, и ножка как-то вывернута осталась. - Надо-тка Прасковье показать, - посоветовала мать. - Покажу. Вот что, сестрица Вера, давай я забор поправлю: он в одном месте покосился. Или ещё что сделать надо? Воды принести или в огороде помочь? - Воды Яша натаскал. А забор поправь, ежели охота есть. Константин поблагодарил за чай и пошёл искать инструмент в сарае. Он выдернул подгнившие тёмные колья, нашёл в сарае новые дощечки для забора. Лёшка вертелся рядом, подавая то топор, то молоток. Возвращающийся из школы Яшка остановился перед домом, заслышав знакомый стук топора. Сердце его подпрыгнуло и упало куда-то в живот. - Тятька! Он опрометью бросился во двор, окрылённый надеждой: - Тятька! Константин повернулся на голос, вытер тыльной стороной ладони лоб. Вспыхнувшая радость на Яшкином лице сменилась горьким разочарованием и болью, к горлу подкатил комок, он расплакался, как маленький, рванулся назад... Константин отбросил в сторону топор, поймал Яшку, прижал к себе и держал в объятиях, похлопывая и поглаживая по спине. - Ну что ты, Яша... Думал, что тятька? Яшка кивнул. - Ну ничего, ничего... Яшка осторожно освободился от объятий. - Будешь помогать забор править? - Эге, только переоденусь. - Яшка высморкался, утёр слёзы. Ему было стыдно, что он разревелся перед Константином, как девчонка, хорошо, что Поля не видела: убежала ещё раньше куда-то с подружками. А Лёшка понятлив, да и не болтун совсем. Яшка побрёл в дом, переоделся в будничную одежду, запихав комом школьные штаны и рубаху в ящик буфета. Константин показывал как заострять колья, как вкапывать их в землю. За работой Яшка повеселел, вспомнил свою мечту пойти в кузню: - Дядя Костя, а можно с вами в кузне поработать? - А школа как же? - Да чего там школа! Три дня осталось, а потом каникулы. - Если мамка разрешит, - подумав, произнёс Константин. - Летом она разрешит, - заверил Яшка, - школу бросать не разрешает, а летом можно. - Тебе годков-то сколь? - Тринадцать. - Ну? Совсем взрослый, мужик! Забивай кол, до вечера надо управиться: мне ещё домой возвращаться. - Мама Соня сказала, чтобы ты сегодня не ходил домой, - подал голос Лёша. - Это что за новости, почему? - удивился Константин. - Она сказала, что ты попутку не встретишь, будешь пешком до Андреевки идти. А на дороге может плохое случится. - Выдумываешь ты всё, Лёшка, - не поверил Константин. Лёша надулся: - Когда я врал? - Он завсегда точно говорит, - заступился за брата Яшка. - Ладно, посмотрим, - сделал вид, что согласился Константин. Но после ужина он засобирался домой. - Темнеть скоро начнёт, остался бы ночевать, братец Константин, - уговаривала мать. - Спасибо, Вера, но я Фене обещался вернуться сегодня. Да я одним махом дома буду, попутка подвезёт. - Ну как знаешь, - вздохнула мать. Константин поцеловал Лёшку, сильно тряхнул Яшкину руку и вышел за калитку. Братья стояли возле забора, провожая взглядом Константина, идущего, прихрамывая, по улице. Вот он дошёл до последнего дома и повернул к тракту. - Ты чего его не уговорил остаться? - Яшка локтем пихнул в бок брата. - Сам говорил, что не надо ему уходить. - Да он вернётся, - ответил Лёша, возвращая Яшке удар в бок. - Мама сказала? - Я и сам знаю. Константин вышел на шоссейку, посмотрел по сторонам: дорога была пуста, даже вдалеке не пылила повозка. Он почесал затылок, да пошёл, прихрамывая, пешком. Солнце садилось за лес, Константину казалось, что с каждым его шагом становилось всё темнее. Попуток всё не было... Зажглась на небе первая звезда, в сумерках стало плохо видно дорогу. Константин запнулся о кочку или булыжник, которыми была усеяна вся шоссейка, и растянулся во весь рост, сильно ударившись ногой и локтем. К несчастью, ударился он искалеченной ногой, аж искры из глаз посыпались. Он посидел на земле, подождал, когда немного утихнет боль. - Вот я дурак, надо было у Веры заночевать, - раскаивался Константин. Со стороны леса послышался протяжный волчий вой, ему вторил другой. - Волки! Константину враз стало жарко, он вспотел под тоненьким пиджачком. Он побежал назад, сильно хромая, ему всё время чудился волчий вой. Константин только тогда перевёл дух, как добрался до околицы. Он оглянулся, тяжело дыша: вдалеке маячили волчьи силуэты. В окнах дома горел свет, Константин постучал. - Тятя вернулся, - Лёша поднял голову от Полиной книжки с картинками. - Что случилось? - встревожилась мать, прихватила лампу и пошла открывать уже закрытую на щеколду дверь. - Извиняй, сестрица Вера, - сказал Константин, - пришлось вернуться. Попуток не было, да ещё упал, ногу ушиб... болит теперь, анафема. Голос у него слегка дрожал, но мать ничего не заметила. - Я постелю тебе на печке, братец Константин. Там тепло, вся хворь пройдёт. Али чаю хочешь? Самовар ещё тёплый. Стали укладываться. Мать постелила на печке, звонко взбила подушку: - Ложись, братец Константин. Тот полез на печь. Долго ворочался, не мог уснуть. Позвал громким шёпотом: - Лёшк, а Лёшк! Лёша в рубашонке прошлёпал босыми ногами на полу, следом за ним скользнула маленькая тень - Зайка, забрался на печь, устроился рядом с отцом. - Я тебе не поверил, думал, ты выдумываешь про мамку, - начал Константин. - Я не выдумываю. - Волки мне встретились на дороге, ты в лес больше не ходи и другим скажи. Лёша поднял головёнку, глаза его блеснули в темноте. - Они хорошие, они тебя нарочно прогнали назад. - Почему? Как это - нарочно? - Мама Соня сказала, что на дороге были плохие люди, которые отнимают деньги и одежду. Они могут даже убить, - прошептал Лёша. Константин промолчал. У него с собой были деньги: Феня просила купить в станционном магазине крупы, постного масла и керосину. Каждая копейка доставалась ему непросто, он не отдал бы добровольно эти деньги, хоть режь. Троих детей надо-тка поднимать. Нет, не отдал бы. - Ладно, давай спать, Лексей, - Константин погладил мягкие кудри. Лёша вскоре засопел, а Константин долго смотрел на затепленную матерью лампадку перед образами, пока сон не сморил его.

Морская тень "Дай папиросочку - у тебя брюки в полосочку!" Как он мог выгнать? Профессор в ответе за тех, кого приручил.

Я "Собачье сердце" перечитывала не раз. В юности приходила в ужас от Шарикова, он казался мне отбросами общества. А сейчас смотрю по-другому:таких людей, как Шариков, много. Этот типичный пролетарий, любящий водочку выкушать, не вписывается в эту большую роскошную профессорскую квартиру, где жизнь течёт своим чередом. Появляется Шариков - всё идёт кувырком. Он ставит под угрозу спокойную жизнь, благополучие... Срываются приёмы, операции. Шариков там не на своём месте. Если бы вместо убиенного Клима Чугункина был какой-нибудь другой человек, более воспитанный и умный, то и повесть пошла по-другому направлению. В фильме Шарикова великолепно играет Толоконников, лучшего артиста трудно было бы найти.

Осторожность У меня был лимон, его привезли на заказ штамбовым деревцем. Он цвёл - такой запах был! - я его опылила ватной палочкой. И лимоны были, правда маленькие, но очень ароматные.... Осмотрите низ горшка: если корни появились в дренажных отверстиях, то пора пересаживать. Можно сделать перевалку: в новый горшок добавить земли и перевалить растение, не нарушая земляной ком.

Рада представить для прочтения известную повесть Михаила Булгакова "Собачье сердце", написанную автором почти сто лет назад. Профессор Преображенский, - светило и знаменитость, занимается смелыми экспериментами по омоложению людей. Повесть фантастическая, поэтому у профессора легко получаются сложнейшие операции по трансплантации органов от животных человеку и наоборот. Он подбирает на улице бездомного пса и проводит ему операцию по омоложению, как он думает, вживляя собаке гипофиз и семенные железы мужчины. Результат превосходит все мыслимые ожидания... Почему я решила предложить именно эту повесть? Как-то включила одноимённый фильм, чтобы предложить дочке посмотреть: было интересно узнать её мнение. Так вот, дщерь осудила и обиделась на профессора за издевательство над животными. Уже с первых минут, когда звучали закадровые Шариковы мысли, она спросила: "А после операции пёс останется собой или будет другим?" И узнав, что он полностью изменится, подвергла беспощадной критике Преображенского вместе с Булгаковым Фильм замечательный, тоже можно посмотреть. Четырёх дней для чтения, думаю, хватит. Обсуждать будем 11-ого ноября. Для скачивания разошлю в лички, если кто не найдёт.

Вы уже заплатили продавцам за дом или был только залог? В случае расторжения сделки вам ре вернут залог. А если всю сумму полностью, то могут часть денег удержать Я бы не стала бросаться на свекровкин дом. Что же она раньше вам его не отдала, ещё до покупки? Нет, своё есть своё. Дело ваше, конечно, но я бы не стала метаться, подождала решения суда.

Какой шедевр я увидела недавно! Из группы в вайбере: Я не чайна Я сначала не поняла что имелось в виду. Чайна - это же Китай? Она не чайна и я не чайна. Мы все не чайны, мы раши.

Девочки, кто переживал за судьбу Лёньки с леденцом, вот окончание. Осенью у Василисы захворал Лёнька. Стал скучным и вялым, перестал с ребятами на улице играть, всё больше лежал на печке, покашливал. - У тебя болит что-нибудь, Лёнька? - спрашивала Василиса. - Нет, ничего не болит. Я просто устал... Когда рубаха стала болтаться на Лёньке, как на огородном пугале, Василиса встревожилась, повезла сына в больницу на станцию. Старенький врач с бородкой долго слушал Лёньку через трубочку, поблёскивая очками, ощупывал его. - Белая ромашка, - изрёк он наконец. - Матерь Божья! Какая ромашка? - испугалась Василиса. - Чахотка у твоего сына. При этих словах Васёна свалилась в обморок с любезно предложенного доктором табурета. Её привела в чувство докторова медсестра, сунув под нос ватку с нашатырём. Бледная, как полотно, Василиса комкала в трясущихся руках платок и всё спрашивала: - Да как же так, ведь здоровенький был... что же мне делать? - Губы у неё прыгали. - Питание ему надо хорошее: молоко парное, яйца, хлеб белый, мясо, фрукты... кумыс пить... Морской воздух для чахоточных большую пользу приносит. Васёна про кумыс и не слышала никогда, а море только в Олькином учебнике на картинке видела. Но поняла, что всё это: фрукты, мясо, кумыс и морской воздух - это не для них. У них, в самой бедной семье пастуха, и белого хлеба никогда на столе не было, не говоря о мясе. И она заплакала тонко и жалобно, что и каменное сердце бы дрогнуло. А у доктора оно было доброе. - Ну-ну, не плачь. Даст бог - поправится твой малец. У него начальная стадия, выкарабкается. - И денег за осмотр не взял. Всю обратную дорогу Василиса плакала, слёзы текли по тёмному лицу и терялись в морщинах. Откуда она взялась, чахотка эта? Такой здоровенький мальчонка был... Где брать мясо, фрукты, белый хлеб? У них на столе и чёрный-то не каждый день. Откуда денег брать, разве душу продать? - Да не реви ты, не реви, - грубовато успокаивал её пастух Влас, - Витьку пугаешь. Мы вылечим его, я травок пользительных насушил. Бабы посоветовали к знахарке сходить, Васёна взяла Леньку и пошла. Знахарка вытащила засаленную колоду карт, разложила на столе. Подняла глаза и странно посмотрела на Лёньку, перевела взгляд на Василису: - Я не смогу помочь, ступай. - Да как же так? - Ступай, ступай. Сказано - не могу. Василиса поднялась с окаменевшим лицом, поймала Лёнькину руку и вышла из избы. Знахарка сгребла карты: - По крошечке, по маленькой, а оно вон как обернулось... Васёна из кожи лезла, чтобы хорошо кормить больного сына. Яичко варёное - Лёньке, молочко и сметанку, принесённые Яшкой в качестве платы за пастушню, - Лёньке. Своей-то коровы у пастушихи не было. Всю жизнь она лелеяла мечту купить тёлочку, чтобы молоко деткам давала, да никак не получалось отложить лишнюю копейку с восемью-то детьми. И как будто полегчало Лёньке: румянец на белом личике появился, стал изредка на улицу выходить. Раз ребята затеяли в салки играть - денёк выдался тёплый, почти летний, - вышел и Лёнька к ним. Играть не играл, только в стороне стоял смотрел. Лёша только собрался "осалить" Кольку Мелкого, да наткнулся взглядом на Лёньку. А за спиной у Лёньки страшный чёрный мертвяк стоит, череп высохший зубы скалит, руки сухие костлявые, но в модном костюме с искрой. От Лёньки к этому мертвяки нитки тонкие тянутся, нитки эти шевелятся, как живые, силу из Лёньки высасывают. Повернул мертвяк голову, пустыми глазницами на Лёшу смотрит. И палец к зубам приложил: молчи, мол. - Лёшка, ты водишь! Чего стоишь, сдрейфил, что ли?! - азартно приплясывал на месте Колька. - Я не играю, - махнул рукой Лёша, повернулся и побрёл куда-то вдоль улицы. Вслед ему неслись возмущённые ребячьи голоса. Василиса с дочкой рубили на дощечках капусту острыми ножами. Целый ворох капусты высился в тазу - они собирались квасить. - Лёшенька, ты чего? Тебя мамка прислала? - повернулась к нему Василиса. - Нет, я сам пришёл. Можно я посижу у вас? - Посиди-посиди... Лёня на улице. Лёша сел на скамейку, посмотрел, как ловко орудуют ножами Васёна с Оксей, и решился: - Тётка Васёна, а Лёнька болеет? - Болеет, милый, болеет, - отозвалась Василиса. - Получшело ему, вроде, даст Бог - поправится Лёнечка. - К Лёньке мертвяк прицепился, всюду за ним ходит. И силы сосёт у него через нитки, поэтому Лёнька болеет. Василиса изменилась в лице, рот у неё некрасиво открылся, губы дёргались. Окся испуганно ойкнула. - Какие страсти ты говоришь, Лёшенька. Может, ты выдумал или померещилось тебе? Лёша покачал головой: - Нет, мне не померещилось. Он очень худой и голодный, этот мертвяк. Мама Соня сказала, что вам надо к бабке идти. Но не к этой, а к Прасковье, туда, где мой тятька живёт. Васёна так и осталась стоять с выпученными глазами... На другой день она всё же напросилась ехать с Антипом, чтобы тот подбросил до развилки, и Лёньку с собой взяла. Стоя у окна и грызя сухарь, Лёша наблюдал, как усаживаются в повозку Васёна с Лёнькой, а следом забирается мертвяк, связанный с Лёней шевелящимися живыми нитками. Антип подбросил до развилки, дальше они пошли сами: Васёна впереди, Лёнька позади, а следом тащился мертвяк. Так и дошли до деревни. У прохожего Василиса спросила где дом Прасковьи, ей указали. Она, робея, поднялась по крашеному крылечку, толкнула дверь: - Хозяева есть? - Есть-есть, заходи... Васёна с Лёнькой вошли, было, в горницу, но Прасковья вдруг встала со скамьи и крикнула: - Живые заходят, мёртвые - за порогом! Василиса испугалась, попятилась. Прасковья схватила со стола нож, притянула к себе Лёньку и давай у него за спиной ножом махать! Лёнька закричал от боли, упал на цветной половичок. - Всё, милый, всё, - подняла она с пола Лёню, - садись на лавку... Мертвяка привели, присосался к мальчонке, - объяснила она Васёне. - Матерь Божья! - перекрестилась Васёна. - Да что ему надо от моего Лёнечки? - Взяли мальцы что-то на обмен. Им - вещь какая-то, а тому - чуток здоровьичка. Но умер тот убогий... смертью страшною, не своею. И всё перепуталось. Сосёт мертвяк силы из мальца, не может остановиться. Душа неупокоенная, не отпетая. Твоего высосет, за другого примется: двое мальцов-то было. - Да что он мог взять такого-то? - удивилась Васёна. - Лёнька, что ты у кого взял? - Я ничего не брал, маменька, - развёл руками Лёнька. - Да кто ж это такой-то? - Не знаю, милая, на лбу у него не написано... Скажу, что умер он недавно, похоронен в костюме фасонистом таком... Тут Васёна и догадалась, закричала не своим голосом: - Илька, Илька это! Прасковья Михайловна, матушка, делать-то что мне? - Узнала покойника? - Узнала, узнала! - Отпеть надо. Иди к его сродственникам, проси, чтобы к священнику шли, пусть священник отпоёт его, отмолит грехи его. Вздохнула Васёна, оставила в качестве платы пяток яиц в узелке и денежку, поклонилась, поблагодарила и ушла с Лёнькой. Бабка Татьяна после похорон единственного сына слегла, избу не покидала. Лёгкая, сухонькая лежала на тощем матрасе, ждала смерти. Скрипнула дверь, кто-то прошёл через сенцы в избу. Бабка с трудом подняла голову: - Хто там? - Я это, Василиса. - Она прошла без приглашения и села на лавку. Бабка Татьяна приподнялась на кровати, спустила негнущиеся ноги. - Что на свете делается, Василиса? Я и не выхожу, смерти дожидаюся. - Лёнька у меня заболел. Доктор сказал: ромашка, - после молчания начала Васёна. - Кака така ромашка? - удивилась бабка. - Чахотка... - О, Господи! - испугалась она. - Ты вот мне что скажи... Илью отпевала или нет? Лицо у бабки Татьяны сморщилось, она мелко затряслась и заплакала. - Илюшенька, сыночек единственный... лучше бы меня смерть забрала, чем тебя... Даже не отпела тебя, сокола ненаглядного... Захворал отец Николай, не смог прийти, а потом и я слегла, забыла в горе своём... Василисушка, - обратилась она к Васёне, - сходи, Христа ради, к отцу Николаю, пусть отпоёт Илюшеньку, как положено. И ко мне пусть придёт, покаяться хочу. - Хорошо, схожу, - пообещала Василиса. - Прости, Христа ради, Васёнушка! Твоему мальцу, кажись, дала я леденец взамен здоровьичка! Бес попутал, прости дуру старую! - запричитала бабка. Василиса встала с каменным лицом: - Бог простит. - И вышла из избы. - Надевай рубашку, - доктор отложил трубку, - гораздо, гораздо лучше! Я же говорил: питание, кумыс, свежий воздух – всё это сделает своё дело. Здоров, практически здоров! Ленька заправил рубашку в штаны, сияющая Василиса благодарно кивала каждому слову доктора, полезла в карман юбки за деньгами, на что доктор жестом велел убрать. - Идите, отпускаю вас. Васёна поклонилась в пояс, щёлкнула по затылку Лёньку, чтобы тоже поклонился, и вышла на больничное крыльцо. Яркий свет ударил ей в глаза, она подняла голову к синему небу, где летел на юг косяк перелётных птиц, где слышались их прощальные крики. - Красота-то какая, Лёнька... какая красота!

Канцелярская крыса Наличные не отменили ведь. Картой удобнее платить, безусловно, но если проблемы есть, то как вариант... Хотя я думаю, что мужчина откажется. Реакцию посмотреть можно.

А может вам обоим складываться на хозяйство, питание и аренду по определённой сумме (не маленькой), остальное оставлять на личные расходы. Лучше же, чем "...скинь тыщу". Так скоро до каштанов дойдёт. Каштаны эти одно время притчей во языцех были.

Ирго Отчего нет? Конечно.

Я 230 тысяч выиграла! Сейчас сообщение в вайбер пришло: Могли бы и сами позвонить, обленились совсем! Информацию проверила, лохотрон, конечно. К банкомату выманивают.

Пустое сообщение в Непознанном, "Деревенские байки". Удалите, пожалуйста. http://forum.moya-semya.ru/index.php?app=forums&module=forums&controller=topic&id=54318&page=32&tab=comments#comment-10909632 +

Искала "Страшные истории для рассказов в темноте", нашла, начала смотреть. Понимаю, что ахинея полная. Думаю: ну как такая муть может понравиться нашим форумчанкам? Может, дальше интересно, надо до конца досмотреть. Пугало какое-то оживает раз в двадцать лет и идёт мстить всем, а мстя его ужасна, у главной героини рот не закрывается - губы сильно накачаны. В общем, под названием "Страшных историй..." какой-то другой фильм воткнули. И я ЭТО мужественно смотрела до конца