Аластриона

Какое же счастье иметь возможность общения с матушкой С.! Сегодня разговаривали по телефону, вспоминали время, когда я жила в монастыре. И даже там, в святом месте, без приключений и собак не обошлось. Как сейчас помню, тоже сентябрь был. Ранняя золотая осень, на улице теплынь. Повезли сестер, включая трудниц, на подворье монастырское - свеклу кормовую заготавливать. Где подворье, там и животные. А какое подворье без собак? Как выяснилось, здесь тоже обитали собачки. Да не простые, а настоящие алабаи. Я, закончив послушание, потащилась смотреть алабаев. Иду по двору, прохожу огромный собачий вольер и понимаю: дверь открыта, а пёсика-то внутри нет. Пёсик сидел на улице, недалеко от вольера и наблюдал за мной. Потом встал и быстренько начал приближаться. - Ой, какой ты милый! Привет! - Радостно растопырила я руки, чтобы обнять собачку, размером чуть меньше теленка. Алабай притормозил, потом робко завилял хвостом и уткнулся головой мне в живот. А я его вкусняшкой угостила и погладила. Стоим мы с алабаем, обнимаемся, сестры бегут. Одна, запыхавшись, кричит: - Да ты что?! Да как так можно?! Без благословения-то! - Так он меня благословил, видите, как хвостиком виляет. - Пошутила я. Сестры юмора не оценили, подоспевшая матушка С. ловко разрулила ситуацию. Мол, трудница наша - ярая собачница, ей никакой алабай нипочём. Алабай этот был молодым, но уже успел покалечить одну монахиню. Повезло мне тогда, кобель просто не ожидал столь нестандартного поведения от человека. Мать С. эту историю вспоминает, по сей день, со смехом. * ****

Сегодня десять месяцев, как нет моего любимого дяди. С утра вспоминаю всякие забавные случаи из детства, связанные с дядей. Местом сбора нашего, тогда ещё многочисленного семейства, частенько было...кладбище. Нет, это не начало страшилки про вурдалаков, живущих среди людей, а констатация факта. На кладбище обязательно ходили несколько раз в год, особенно в дни памяти ушедших членов семьи. До сих пор помню, как я радовалась и предвкушала эти походы: урраааа! Димка с Громыченком приедут, на кладбище вместе пойдем! На кладбище обязательно прибрали могилки, потом поминали и вспоминали своих близких, а заканчивался поход грандиозными посиделками у нас дома и шикарным застольем. Но я отвлеклась от главной темы. Итак, весна, птички поют, памятники тут и там виднеются. Часть взрослых членов семьи могилы обрабатывает. Вторая часть столик накрывает импровизированный, мы с Громыченком - моим дядькой, который старше на четыре года - болтаемся туда-сюда и мешаем взрослым. Уж не знаю, что нашло на бабулю мою и почему ее никто не остановил, но она нас отправила на местное болотце за водой. А что? Дети взрослые: одному 13 годов, второй - целых 9! Ведрами пользоваться умеют, тем более от вёдер одно название. Скорее, кадушечки литровые и ручки у них самодельные. Вручили нам с Громыченком ведра, почесали мы на болотце. Я, как девочка хозяйственная, за водой пошла по настилу, а дядька рядом должен был стоять и принимать ведра. План,как известно, писали на бумаге... Настил оказался скользким, а я - толстой и не очень поворотливой. Да ещё и лягушку совсем рядом разглядела, надо бы поймать. В общем, почти плюхнулась я в болотце. Дядька меня за штаны схватить успел, я на руки упала, а настил-то кренится вниз. Дядька скользит, орет, что меня не бросит. Я верещу, чтобы бросал: он сирота - ему тонуть никак нельзя. Про сироту отдельная история. Бабушка моя все время это подчеркивала и говорила, что Громыченка обижать нельзя, он сирота - мамы у него нет, пожалеть некому. Ну раз обижать нельзя, то и в болоте утопнуть подавно нельзя - рассудила тогда я. Орем мы, перебивая друг друга, верещим. А надо заметить, болотце от могилок находилось на расстоянии, наши вопли просто не слышали взрослые. И тут, как волшебник из сказки, Дима появляется. Громыченка в одну сторону, меня - в другую. - На фига вы туда полезли? И где ведра? - Грозно вопрошает, сверкая карими глазами. Такого его взгляда я всегда боялась, с ранних лет. Это означало, что Дима сердится очень. - Ведра вон плывут... - Тихо сообщила я. Действительно, ведра тихонько уплывали вдаль, - Димуль, прости пожалуйста... Я так больше не буду и...поймай лягушку. Димка, конечно, опешил. Та самая лягушка, которую я просила поймать, притаилась в болотной зелени. И Димка ее поймал! Идём мы, все такие счастливые, по уши грязные, обратно. Вёдер нет, зато с лягушкой в руках. Я ее торжественно несу в ладонях, Громыченок впереди идёт, Дима рядом со мной. Внезапно, он останавливается и говорит: - Катюх, а давай лягушку дяде Жене за шиворот посадим! Только ты не говори, что я тебя научил. Ну я грудь выпятила, гордая такая: ответственное дело поручили! Дядю Женю - отца Громыченка и отчима Димы - я терпеть не могла. Подходим к нашим захоронениям. Минута тишины, взрослые смотрят на нас в полном шоке. Наконец, бабушка отмирает и интересуется участью вёдер. Я радостно докладываю, что они от нас уплыли. Кто-то отвлекает дядю Женю разговорами, кто-то начинает успокаивать готовящуюся ругать меня бабушку. Димка мне подмигнул, я тихонечко подхожу к дяде Жене, делаю вид, что хочу его обнять сзади, а сама оттягиваю горловину футболки со спины. - Каааарррр! - Раздается сверху, с ветки березы срывается ворона. Дядя Женя, от неожиданности, подскакивает над лавочкой, разворачивается и видит лягушку прямо перед своим носом. Он начинает орать громче вороны, лягушка спрыгивает с моей ладони и куда - то исчезает. Шум, суматоха, все кричат, Димка смеётся, Громыченок молча уписывает что-то вкусненькое. Ответственность за лягушку Дима взял на себя, признавшись в своей идее. А как он оказался на болоте и почему сразу не пошел с нами? Все просто: он, отбившись от основного семейства, задержался немного. А когда пришел на могилы и спросил, где дети, ему сообщили, куда нас отправили. Вот Дима, зная нас - совершенно городских и безруких - и побежал на болота. Вовремя успел.

Забрались мы с Микой в глушь лесную, где не ступала нога человека. Ну почти, ибо навстречу идут трое, считая собаку: двое мужчин и кобель джек-рассела. Джек, увидев нас, заорал благим матом. Один из его двуногих спутников сунул орущего кобеля подмышку и, усмехнулся, глядя на нас с Микой: - Я гуляю с доберманом? - Ага, - отреагировала я, - Все секреты по карманам. То ли доберману орущий терьер не понравился, то ли цитата эта, но он одарил мужчин одним из самых выразительных взглядов, на который способен. Второй товарищ поежился: не, уж лучше сразу разбежаться и прыгнуть со скалы... - Вот я был, и вот меня не стало? - Подхватила я. - И когда об этом, вдруг, узнаешь ты... - Пропел держатель терьера. Короче, чаща леса. Три незнакомых человека и две собаки. Люди горланят песню "Короля и Шута", джек-рассел просто орет за компанию, доберман пытается обнять любого желающего. И так хорошо на душе!

К смерти мамы, вообще, сложно подготовиться в любом возрасте. В нашем случае, ребенка не предупредили даже, ничего ему не сказали. Он знал, что мама болеет, когда она умирала, ребенок жил у дедушки с бабушкой. Его домой привезли, а там мама лежит, уже ушедшая... Под подготовкой я имела в виду сказать о том, что мама покинула этот мир. Как дядька, тогда ещё мальчишка, с ума не сошел, увидев маму мертвую, и ничего не зная заранее, одному Богу ведомо.

Лесной кабачок.

Уже писала, что впервые оказалась на похоронах в четыре года. Сейчас почитала веточку и задумалась: аукнулось ли мне это? Скорее нет, чем да. В четыре года я знала, что люди рождаются и умирают. Бабушка объяснила, она особо не церемонилась с понятияем "психологической травмы", думаю, она о таком и не слыхивала. Но объяснила не четко в лоб, по принципу "мы все умрем", а достаточно деликатно: люди уходят к Боженьке, на небо. Поэтому, когда умерла младшая бабушкина сестра, я знала, что она ушла к Боженьке. Однако, день похорон помню от и до. Не потому, что испугалась мертвого человека, плачущих родственников и гроба, обтянутого бордовой тканью. Я испугалась реакции младшего сына покойницы, ему тогда было восемь лет. И "умные" его бабушка и дедушка не удосужились подготовить ребенка к прощанию с мамой. Как кричал и плакал восьмилетний ребенок, я помню тридцать лет спустя. И как, в одночасье, у него тик на левой стороне лица образовался, и смех его, какой-то неестественный, прямо в автобусе с гробом. Дядьке моему, тому самому мальчику, сейчас почти сорокет. До сих пор тик даёт о себе знать. А мне, совсем мелкой, никак не аукнулось. Ничего не рисовала, травм не было таких, чтобы рыдать и бояться смерти. Единственное, бабушку спрашивала, почему тетя Тая своих деток бросила и ушла к Боженьке? Может, она обратно вернётся? Бабушка плакала и говорила, что матери, если могли бы, не умирали, детей своих не сиротили. А ещё, мне было стыдно при дяде маму мамой называть. Казалось нечестным, что у него мамы нет, а у меня есть. Теперь у нас обоих мам нет, только я свою в 24 года схоронила, а не в 8 лет, как он.

Кто о чем, а я о лесе... Откуда во мне, сугубо городском человеке, любовь к лесу? Я ж там ориентируюсь примерно, как хрюшка в апельсинах. А поди ты... Захожу в лес и замираю в благоговении. Огромный, могущественный организм, живущий своей жизнью. И не в коем случае, нельзя вторгаться в эту жизнь бесцеремонно, нагло, с позиции: я человек - царь природы. Наглость лес не потерпит, быстренько на место поставит. Хорошо, если слегка попугает наглеца, убирая у него из-под ног знакомую тропинку, а то и более страшные исходы бывают. Лес не любит нарушение тишины. Идём мы сегодня с Микой по тропинке, за кустами что-то мелькнуло. Собака навострилась и как залает, а я, от неожиданности, споткнулась о ветку. К лаю прибавился характерный хруст и треск. Тут же зашумели - загудели вековые сосны, закачались угрожающе. Мол, кто позволил нарушать тишину, гости?! Я подозвала Мику, присела на ближайшее поваленное дерево и замерла, вслушиваясь в звуки живой природы. Слушать тишину мало, ее надо уметь слышать. Порой, в неестественной для городского жителя тиши, приоткрывает мудрый лес свои тайны. - Тук - тук - тук. - Это дятел сосредоточенно работает клювом где-то в глубине. - Чивик - чивик. - Раздается совсем рядом со мной, и стайка желтогрудых птичек, с весёлыми трелями, перелетает с места на место. А прямо напротив меня удивленный сухой ствол. Правда-правда! Смотрит на меня, от удивления рот открыл, а срез напоминает ирокез панка. Запрокидываю голову и вижу, как верхушки сосен рисуют уточку из неба. Забавная, маленькая, голубая уточка. Встаю, надо идти дальше. Мика бежит впереди, а я иду тихонечко, стараясь ступать бесшумно. Чтобы не потревожить бытие лесное, не обидеть организм, показавший мне несколько маленьких чудес. Если можно, оставлю фото удивлённого ствола и уточки небесной.

Я сегодня познакомилась с собакой войны. Владелец - Русский Солдат - забрал ее с собой оттуда... Собачонка - фенотип чихуахуа. Ей 2 года. Седая полностью. Особенно на мордочке много седины. Она боится громких и резких звуков, элементарного щелчка застёжки ошейника. Застывшая собака с растерянными глазами - страшное зрелище. Я не знаю, как описать это, какие слова подобрать. На ласковую интонацию и отсутствие резких движений собачонка реагирует неуверенным влиянием хвоста. Угостила ее вкусняшкой, погладила и впервые увидела, как замирает собака от прикосновения. Просто каменеет, а потом начинает отживать и робко помахивать хвостом. Этой малышке повезло, ее забрали домой, в тишину. А сколько там таких, как она... Я не смогла продать Солдату товар, просто подарила. А собачку эту никогда не забуду. Такие глаза не забываются... **** ****

Думала в веточку о любимцах написать, но решила сюда, ибо ситуации идиотские. История первая. Гуси - лебеди. Несколько лет назад мне, сугубо городскому человеку, удалось попасть в настоящую русскую глубинку. Со всеми вытекающими в виде печного отопления, отсутствия привычных бытовых условий и, конечно, скотины почти в каждом дворе. В данной деревне подьемы ранние. За окном хмурый октябрь, но уже светает, а мы с приятельницей бежим через местную речушку. Мост деревянный, слышно, как звонят колокола местной церквушки, славя новый день. Вслед за нами, по мосточку идут местные мужчины. Настоящие, деревенские, немного суровые и умеющие смеяться глазами. Идём, значит, и тут я вижу их... В деревенской речке, в октябре, три прекрасных лебедя! Шеи изогнули, под крылья попрятали и дремлют. Все такие величественные, белоснежные, и очень неожиданные для местности простой. - Юля, смотри! - Завопила я, остановившись посередине мостика, - Лебеди!!! Настоящие!!! От моего вопля лебеди проснулись и то ли возгордились, то ли удивились. Высунули ярко-оранжевые клювы из-под крыльев, колесом выпятили грудь и организованно поплыли в нашу сторону. - Какие они красивые... И как плывут... - Это моя подслеповатая Юлька заохала, наблюдая за грациозными птицами. За спиной раздался такой смех, что лебеди замерли и задумались, стоит ли им плыть дальше. Мы удивлённо обернулись на мужичков. - Мда, девчата... - Отгоготавшись, сообщил самый старший, - Жили наши гуси гусями, а обернулись лебедями. Ой, как стыдно было... Два взрослых человека, и вот так. История вторая. О телятах. Прекрасная Толга, звон колоколов и коровник. А в коровнике телята с мамами обитают. Мне, которой позволили пообщаться со скотинкой так близко, почти все в новинку. Можно погладить теляток, угостить, сфотографировать. А ещё можно в носы расцеловать! Что я и сделала. Носы у них холодные, мокрые, как у собак, молоком пахнут. Языки длинные, лизучие, норовящие все, что видят, в рот запихать. Дети детьми, только коровьи! У телят глаза квадратные от неожиданного внимания, у инокини - коровницы ещё квадратнее от моих, непривычных для монастырских сестер, восторгов. А у молоденького бычка, которого я за корову приняла, просто дар речи исчез. Он только смотрел на меня, даже не пытаясь мычать или возмущаться. Повезло, что бык молодой оказался, годовалый, не шибко грамотный... **** ****

Кирилловне мало сыра с плесенью и бананов. Килограммами - без преувеличения. Вся нижняя полка в холодильнике забита ее бананами. Ощущение, будто у меня обезьянка Анфиса в квартире живёт. Ладно, отвлеклась. Теперь Кирилловна возжелала...кЕнара. Каждое утро, на протяжении недели, за завтраком делаются жалобные глаза: купи мне кенара. Я всю жизнь мечтала, он поет. Ну купи! С пенсии моей купи! Объясняю, что кенар, Дюдюка с ее любопытством и наши кошки мало совместимы. Кенар в нашем семействе не то, что петь - нестись начнет от ужаса. Доводы в топку. Кенара ей надо, хоть тресни. Я не готова к такой птичке, мне просто ее жаль. Подумываю купить Кирилловне петуха декоративного, китайского. А что? Тоже поет хорошо и душевно по утрам. Кирилловна пол-жизни в деревне прожила, хоть знает, кто такой петух, как ухаживать за ним. Но и петуха китайского жалко. Китайцы к русским реалиям мало приспособлены. Особенно к советским бабушкам и Дюдюкам.

Кирилловна с Пингвином! Спасибо!)

@Белый орикс Спасибо! А можно фото публикации, пожалуйста? Подразумеваю, что речь о Мике, но мало ли...))

Я запретила себе вспоминать Ярославль. Где воспоминания - там переживания. А где переживания, там и тревога, и до уныния недалеко. Особенно, если начать сравнивать мою прошлую жизнь в любимом городе и нынешнюю. Вот только Ярославль решил иначе. Мой город - старичок то заглянет на огонек во сне, то приветливо улыбнется со случайной фотографии в соцсети, то зажурчит - зазвенит ручейком голосом монахини С. в телефоне. - Не забывай... - Слышится мне в стуке колес поезда "Москва-Ярославль", пролетающего мимо Мытищинской платформы. "Помни... Помни меня..." - Шепчет с фотографии в социальной сети Толга - белоснежная, величественная, похожая на пожилую монахиню в белом апостольнике. "А я тебя жду! И помню! И ты не забывай..." - Кричат яркие, пестрые цветы Казанского монастыря. Просто случайное фото, присланное знакомой. Она и знать не знала, что я жила в Ярославле. А мы с ним знаем. "Опять тебя в гости не дождаться..." - С упрёком басит голосовушка в "телеге", присланная моим юным другом. Ярославль, да не забыла я тебя, не забыла! Ты не знаешь, что в рабочие дни я специально выхожу из дома пораньше. Чтобы не пропустить поезд, твой фирменный поезд. И каждый раз, провожая его взглядом, я прошу: ты только дождись меня. Дождись - не забывай... Ты не знаешь, что я пытаюсь пересмотреть фотоальбом, полностью посвященный тебе. Беру в руки, открываю и закрываю. Душевных сил не хватает. Ты не знаешь, что по ночам, во снах, я гуляю по твоим улочкам и постоянно опаздываю на поезд, зная, что он - последний, идущий в Москву. Больше поездов не будет, вообще никогда. А это значит, что я навсегда останусь с тобой, любимый город - старец. И мне легко на душе, и я просыпаюсь с ощущением радости и беззаботности. Ты многого не знаешь. Я скучаю. Очень.

Доберман - это слова из детской песенки: вечный двигатель, вечный прыгатель. Добавим сюда: приключений искатель, кошек гонятель и что-нибудь ломатель. Ах да, ещё всякую бяку жратель. Поиск приключений и моя Мика связаны крепко-накрепко. У меня такое ощущение, что она, едва из мамки вылезла, нашла свое первое приключение. По крайней мере, когда мы с подругой Микуна от заводчицы забирали, то умудрились завязнуть в чистом поле, в сугробе. Спасибо - мимо дядька проезжал, помог нам освободить машину из цепких снежных лап. Так началась наша с Микой совместная жизнь. А намедни, мы с утречка пораньше в поле пошли. На рассвете в поле, хоть и прохладно, но потрясающе. Птицы поют и народа нет. Собака без поводка гуляет, я природой любуюсь. Спустились к местной речке, на уток посмотреть. Утки ещё спят, на реке никого нет. Кроме головы, из воды торчащей, да ещё и с глазами. А за глазами зубы начинаются, сразу после носа, размером с Микин. Длинные зубы, что-то жующие. И вообще, голова с глазами отчаянная: нас не испугалась, делами своими занимается. Бобр, товарищи. Натуральный, речной бобр. Я, от неожиданности, затаилась, забыв про бесповодочную Мику, поющих птиц и гудящую неподалеку ТЭЦ. Бобр дёргал глазами и зубами, совершенно меня не замечая. В это время раздался плюх. Мика, воспользовавшись моим уходом в себя, пошла знакомиться с бобром. Мика, которая не умеет плавать и не любит природную воду, плюхнулась в грязнющую, ледянющую речку. Бобр как-то сразу перестал шевелить глазами и ушел под воду. Мика завизжала и забила лапами, образуя кучу брызг. Опять раздался плюх. Это я пошла спасать собаку, хотя в том месте, где она бултыхалась, мне воды почти по грудь. Мика решила спасаться у меня на руках. Представляете тушу, весом далеко за 30 кг, в панике пытающуюся залезть в воде на руки? Вот и я, до недавнего времени, не представляла. Глаза бешеные, отчаянно лупит лапами передними по всему, что попадется, задними толкается. В общем, почти на голову мне залезла. Вытащила кое-как зверюгу, сама вылезла. Мокрые обе, грязные, холодно - сил нет. Идём домой, Мика обрубок хвоста вверх, уши навострила, вся такая гордая и красивая. И я: в хлюпающих кроссовках, воняющая грязной речкой, в тяжких раздумьях о житье бобра. Небось, клял он нас распоследними бобриными словами. Сидел себе, радовался тихому утру, а тут какие-то ненормальные с неба свалились, чуть ли не на голову.

Поход...Как много в этом слове. Помню, как в юности просила дядю с тетей взять меня в трёхдневный поход. Побоялись, ибо я была сугубо городским человеком, к трудностям жизненным не привыкшим. Зато, упрямым как сто баранов. Не взяли в поход? Ок, я сама в него схожу. Сходила. С одногруппниками, в конце мая, в местный лес. Спасибо преподавателю по БЖД. Старичок у нас был, ветеран войны. Он нам и про зарубки рассказал, и про ориентиры по мху, и компас дал. До сих пор помню этот компас, который не работал, и велосипед ржавый, взятый из чулана кафедры, за каким-то лешим, одногруппником Денисом. Одним днём сходили, без палаток и еды, зато с потерями. Сначала одногруппница Наташка в болоте туфлю (!!!) оставила, потом кто-то где-то сломанный компас забыл, а потом мы и сами потерялись в лесу. Повезло, что на дяденьку с тетенькой наткнулись, гуляющих по лесу. Они нас к цивилизации вывели: грязных, покусанных мошками, испуганных и рыдающих. Хорошо, что живых и в болоте не утопших. Скандал в универе знатный был, преподавателя спас возраст и заслуги перед Отечеством. Поэтому, поход - дело такое... Если уж мы, в восемнадцать лет, почти взрослые, чуть в том лесу и не остались, что говорить про детишек нынешних, к жизни приспособленных, в массе своей, только виртуальной. Какие там зарубки, мхи, звёзды полярные... Про компасы, вообще, молчу.