Jump to content
Откровения. Форум "Моей Семьи"

Мадам Козявкина

Our own people
  • Content count

    5641
  • Joined

  • Last visited

  • Days Won

    1

Мадам Козявкина last won the day on November 30 2020

Мадам Козявкина had the most liked content!

Community Reputation

64154 Очень хороший

About Мадам Козявкина

  • Rank
    Не выйдет из меня путной старухи
  • Birthday 08/14/69

Контакты

  • Сайт
    http://madam_Kozyavkina@mail.ru

Информация

  • Name
    ОЛЬГА
  • Sex
    женский
  • Residency
    ЦФО
  • Interests
    Разносторонние...

Recent Profile Visitors

17445 profile views
  1. Фотографии наших любимцев. Следующая

    Вроде потеплело... Матильда балдеет в своём гнезде. В одном из многих.
  2. Рассказы и стихи в одну и две строки

    "Почти пришли", - сказал Сусанин, срывая на ходу кокос...
  3. Хоккей с шайбой

    А мы болеем за наших соседей, за Ярославль. Билеты на матч купить не успели, они испаряются моментально. Смотрели по телевизору.
  4. Фантастика и фэнтези - 3

    Я просто буквально вчера девятую приобрела.
  5. Фантастика и фэнтези - 3

    Первый и единственный раз читала про попаданцев, когда ещё бумажные книги были единственным чтивом. А тут скачала по случаю Серга Усова "Попаданец. Маг тени". Ну что, дочитываю восьмую, осталась девятая. Вкратце: убитый аудитор "воскресает" в чужом средневековом мире в теле 19-летнего мага Тени десятого, наивысшего уровня. Родители и брат убиты, он скрывается...
  6. Русский язык и его состояние - 15

    Не нашлось, видать, такого места в окрестностях...
  7. Грустные истории и притчи

    — Петровна, глянь, да как же мы его упустили-то? Васильевна в ужасе крестилась. Посреди храма нелепо торчал высокий худощавый парень в растянутой футболке и джинсах, на которых целого места не было. — Охти мне, грех-то какой, — подхватилась Петровна. — А ведь служба скоро! Старушки засеменили к пришельцу. Тот с изумленным видом оглядывался вокруг, будто не понимал, где находится. Это выглядело неприятно, Васильевна даже обиделась. Храм-то недавно отремонтировали на пожертвования. Все красиво, чинно, кругом благолепие, лики строгие, свечи горят… А этот пялится на иконы, словно впервые их видит. — Ты почему в храм в драных штанах? — Петровна успела первой. — Креста на тебе нет! Не стыдно перед батюшкой, так хоть бога побойся! Парень опустил взгляд на джинсы, пожал плечами, да так лучезарно улыбнулся, что Петровна чуть не расплылась в ответной ухмылке. Хорошо, что Васильевна поддержала: — Ты в храм пришел или на гулянку? Совсем стыд потеряли!.. Штаны рваные, патлы до плеч… Длинноволосый, бородатый шатен продолжал ласково улыбаться. Дурачок какой-то. — А кто это, там? — он указал пальцем на ближайшую икону. — Николай Угодник, — захлебнулась негодованием Петровна. — Кто это такой? — Ну знаешь ли… — возмутилась старушка. — Ты зачем сюда приперся, если даже Жития не читал? — Да что с ним говорить, с наркоманом, — Васильевна решительно пихнула парня в бок. — Иди отсюда! Хочешь к богу прийти, так переоденься! Позорник! — Думаете, бог любит только хорошо одетых? — посерьезнел наркоман. Но старушки уже не слушали. Подталкиваемый в спину и бока сухими кулачками, парень медленно двигался к выходу. Но он сопротивлялся, да еще задавал странные вопросы: — Разве богу важна одежда и молитвы? А как же — «блаженны чистые сердцем»? — Что здесь случилося? — на пороге храма воздвигся толстый, солидный мужик в нарядной синей форме — Донцов, урядник, возглавлявший казачий патруль. — Почему шумим в божьем доме, гражданки старушки? — Да вот, Сергей Николаевич, безбожника поймали. — Давай, сынок, иди отсюда, — добродушно прогудел урядник, легко поднимая парня за шиворот, словно непослушного щенка. Оказавшись на улице, патлатый сощурился от яркого солнца. — Чего тебя в храм понесло? — выговаривал Донцов. — По тебе ж видно, не наш ты, не русский человек. Еврей? — Ну… да, — признался парень. — Так и ходи в синагогу. У нас страна мирная, никого не трогаем, пока ведут себя прилично. Ступай к своим, а Христа нашего не замай, не трогай. — Почему он ваш? — вдруг уперся на месте патлатый. — А чей же? — удивился Донцов. — Наш, православный боженька. И он истово перекрестился. — Вообще-то он наш. Он был евреем, — твердо произнес парень. Донцов аж глаза выпучил от изумления: — Кто? Иисус?! — Да. — Сынок, — пытаясь сохранить спокойствие, сказал Донцов, — ты б шел проспался… Христос — еврей, придумал тоже! — Его мать, Мария, была еврейкой, как и отец, Иосиф. Понятно, что настоящим отцом был Бог. Но еврейство определяется по матери. Хотя даже если определять национальность по вашей традиции, то бог-отец, в общем-то… — Не смей, пархатый! — взревел Донцов. — Не замай православную веру! Господа не замай! Это вы Христа распяли, иудино племя! — Да нет же, — тихо, но убедительно произнес парень. — Христа распяли римляне, по приказу римлянина. — Сергей Николаевич! — к храму бежали мужики из казачьего патруля. — Ты чего? — Он… он… Задыхаясь от негодования, Донцов схватился за сердце и досадливо махнул рукой. Его поняли правильно… Через полчаса парень сидел на обочине, вытирая кровь с лица футболкой. Он схватился за щеку, скривился и выплюнул выбитый зуб. Уже третий за неделю. Никому-то он тут не нужен. Его забирали в полицию, гнали из храмов, лупили за безбожие. И главное, ничего невозможно было доказать. Пытался претворить воду в вино — так обозвали фокусником и клоуном. А джинсы были вовсе не дизайнерскими. Просто вчера его били в Самаре, там и порвали. Сегодня вот Ростов… Это уже третье Второе пришествие. Глупый каламбур, но так и есть. Впервые он явился, как положено, в Иерусалиме. Так чуть не загремел в специальную психушку для страдающих синдромом мессии. Затем его депортировали из США за то, что проповедовал без грин-карты. Теперь и здесь бьют… — В следующий раз явлюсь диким племенам Амазонии, — грустно прошептал парень. — Надеюсь, они оценят воскрешение мертвых и исцеление прокаженных. Иисус уселся на старенький байк. Ну не въезжать же, в самом деле, в города на ишаке. Двадцать первый век на дворе всё-таки… Диана Удовиченко
  8. Людей неинтересных в мире нет

    Помню, уже спустя годы после войны бродил я по весеннему редкому лесу и вдруг увидел серый цементный конус с красной звездой и со столбцом фамилий на металлической табличке. Агапов, Дадимян, Мешков… Я читал фамилии незнакомых мне людей и, когда дошел до начинающихся на букву «П», подумал, что мое место в этом списке было бы здесь. Деловито так подумал, просто. Такой реальной представлялась мне смерть в окопах той страшной войны, так часто дышала она мне прямо в лицо. В армию меня призвали в 1940 году. Служба моя началась в Саратове, затем перевели в Оренбург. Там и застало меня известие о начале войны. Короткая подготовка — и на фронт. А возраст — всего девятнадцать. В июле нас сформировали и направили на 2-й Юго-Западный фронт — харьковское направление. Прибыли оборонять небольшой городок. По виду тех, кто уже воевал, было ясно: тут «жарко». Окопались. Силища на нас шла — не сосчитать. Почти вся дивизия полегла, от нашего взвода человек шесть или восемь в живых осталось. Основную тяжесть войны несла пехота. Мина, которая танку рвет гусеницу, пехотинцу отрывает ноги. Марш-бросок на лафете — одно, а на своих двоих, да еще по колено, а то и по уши в грязи, — другое. Пули бессильны перед броней, но вся броня пехотинца — гимнастерка. Сами понятия фронта и тыла относительны. Если пули противника доставали нас на излете и вязли в шинели, не задевая тела, — мы, пехота, уже считали себя в тылу. Я помню свой первый бой, в котором из нас, сорока двух человек, осталось в живых четырнадцать. Я ясно вижу, как падал, убитый наповал, мой друг Алик Рафаевич. Он учился во ВГИКе, хотел стать кинооператором, но не стал… Мы бежали недалеко друг от друга и перекликались — проверяли, живы ли. И вдруг: — То-о-оли-ик! Обернулся. Алик падает… Рядом кто-то кричал: — Чего уставился? Беги со всеми, а то и самому достанется, если на месте-то… Я бежал не помня себя, а в голове стучало: нет Алика, нет Алика… Помню эту первую потерю как сейчас… Из оставшихся в живых сформировали новый полк — и в те же места. Грохот такой стоял, что порой сам себя не слышал. А однажды утром была абсолютная тишина, и в ней — неожиданно: — Ку-ка-ре-ку-у!.. Петух какой-то по старой привычке начинал день. Было удивительно: как только он выжил в этом огне? Значит, жизнь продолжается… А тишину разорвал рев танков. И снова бой. И снова нас с кем-то соединили, и снова — огненная коловерть… Командиром нашего взвода назначили совсем молоденького, только что из военшколы, лейтенанта. Еще вчера он отдавал команды высоким, от юношеского смущения срывающимся голосом, а сегодня… я увидел его лежащим с запрокинутой головой и остановившимся взглядом. Я видел, как люди возвращались из боя совершенно неузнаваемыми. Видел, как люди седели за одну ночь. Раньше я думал, что это просто литературный прием, оказалось — нет. Это «прием» войны. Но там же я видел и познал другое. Огромную силу духа, предельную самоотверженность, великую солдатскую дружбу. Человек испытывался по самому большому счету, шел жесточайший отбор, и для фронтовика немыслимо было не поделиться с товарищем последним куском, последним куревом. Может быть, это мелочи, но как передать то святое чувство братства — не знаю, ведь я актер, а не писатель, мне легче показать, чем сказать. Говорят, человек ко всему привыкает. Я не уверен в этом. Привыкнуть к ежедневным потерям я так и не смог. И время не смягчает все это в памяти… …Мы все очень надеялись на тот бой. Верили, что сможем выполнить приказ командования: продвинуться в харьковском направлении на пять километров и закрепиться на занятых рубежах. Мороз стоял лютый. Перед атакой зашли в блиндаж погреться. Вдруг — взрыв! И дальше — ничего не помню… Очнулся в госпитале. Три ранения, контузия. Уже в госпитале узнал, что все, кто был рядом, убиты. Мы были засыпаны землей. Подоспевшие солдаты отрыли нас. В госпитале меня оперировали, вытащили осколок, а потом отправили санпоездом в другой госпиталь, находящийся в дагестанском городе Буйнакске. Ехали долго, дней десять, и в пути мне было очень плохо, тяжело. Ухаживал за мной, помогая санитарам, молодой солдат (из легкораненых, как он говорил), совсем почти мальчишка. Прибыли к месту назначения, и в общей суматохе я потерял его из виду и очень грустил, потому что привык к этому доброму и улыбчивому пареньку. Когда стал ходить, неожиданно встретил его в коридоре госпиталя. Увидел и… мурашки по телу побежали: «легкораненый» был без ноги. Когда меня спрашивают, что мне больше всего запомнилось на войне, я неизменно отвечаю: «Люди». Есть страшная статистика: из каждой сотни ребят моего поколения, ушедших на фронт, домой возвратились лишь трое… Я так ясно помню тех, кто не вернулся, и для меня слова «за того парня» звучат уж никак не отвлеченно… Однажды в телепередаче я рассказал об Алике Рафаевиче, и ко мне пошли письма: однофамильцы Алика спрашивали о своих пропавших родственниках. А однажды пришла женщина, и я сказал: «Вы мама Алика». Ошибиться было невозможно, одно лицо… Мы переписываемся до сих пор. В другой раз, выступая в Орехово-Зуеве, я рассказал о своем друге Александрове — был у нас такой веселый, бесшабашный солдат, этакий стиляга — он фасонисто подворачивал голенище валенка, и вот по этому подвернутому валенку, торчащему из сугроба, я его однажды и узнал… Откопали — и правда он. А после выступления за кулисы пришел парнишка: «Это, наверное, был мой папа…» Смотрю — лицо, походка, все похоже… После ранения на фронт я вернуться уже не смог. Меня комиссовали подчистую, никакие мои просьбы и протесты не помогли, комиссия признала меня негодным к воинской службе. И я решил поступать в театральный институт. В этом был своего рода вызов врагу: инвалид, пригодный разве что для работы вахтером (я действительно побывал на такой работе), будет артистом. И здесь война вновь страшно напомнила о себе — требовались парни, а их не было… Так что те слезы в фильме «Белорусский вокзал», в квартирке бывшей медсестры, вовсе не кинематографические. Анатолий Папанов
  9. Архив Данеток - 3

    Кто молодец? Я молодец!
  10. Архив Данеток - 3

    Масса? Сама скорость света изменилась?
  11. Архив Данеток - 3

    Движение быстрее скорости света?
  12. Архив Данеток - 3

    Вроде, время упоминали уже...
  13. Архив Данеток - 3

    Разобрался на молекулы и собрался в другом месте? Физика - не наш конёк по ходу... Инерция? Ускорение?
  14. Архив Данеток - 3

    Параллельные миры? Или как в фильме "Иван Васильевич меняет профессию" - пронзил пространство и время.
×