Черныш

Понадобился мне йод, в жидком состоянии который, не карандаш-мазюкалка современная. Думаю, вроде где-то был, да, поди уж испарился весь, надо, купить свежий. Ну и , естественно, забыла . Ладно, пойду поищу свой, старый. О, кажись, нашла. Только... он сухой как будто, вроде как пересыпается внутри пузырька. А пузырек такой, современный, крупный, пластиковый, не как раньше, с узким горлышком. Потрясла его - ну точно, высох. Что сделает нормальный человек? Откроет, потыкает ватной палочкой, посмотрит. Что сделала я? Я открыла и высыпала на ладонь . Вернее, я думала, что высыпала... В общем, сейчас у меня стол красивого такого темного цвета. Местами...

А мне почему-то сразу товарищ Саахов вспомнился, с его "оцелесториает" женщину гор, понимаете ли Реально, так и слышится

@umorka вдогонку к вашему

Тоже фигня получится, но тогда можно поправить слово "столкнувшегося" на "столкнувшийся". Тоже не айс, но получше, чем изначально. Кстати, недавно была новость именно с такой формулировкой.

Так о том и речь. Зачем этот КАМАЗ впихивать в конец предложения? Лучше вообще убрать тогда. А то получился реально набор слов.

Чё? Интересно , они сами-то поняли, че написали?

Цуко, ты ж в этом городе живёшьКак ТАК можно было написать? Тем более, что при написании объявления тебе автоматом Авито дает местоположение . Ну перепиши ты его! Если кто не понял, это мой Сергиев Посад так назвали

Ни фига Я тоже так думала. Мне тут в мае с утра коньячок купить потребовалось Ну на работу ехала и чудом вспомнила , что у сотрудника, с которым приятельствуем, день рождения. Ну и хотела конфеты и коньяк взять. Но тоже была уверена, что надо 10 утра ждать. И каким-то чудом спросила об этом. Оказалось , уже давно с 8ми спиртное продают. Вот так.

Кошка Манька жила в зоопарке очень давно. Когда-то, еще полуслепым котенком, ее подбросили в клетку к злобной волчице Фурии. Свирепой хищницы побаивались даже служители – она огрызалась и рычала на людей, бросалась на прутья клетки и дважды устраивала побеги. Казалось, котенок обречен. Но незадолго до того на свет появилось четыре писклявых серых комочка шерсти. И Фурия сперва не заметила, что детенышей в логове стало больше, а потом облизала пушистого приемыша и выкормила как своего. У клетки прибавилось посетителей. И взрослые и дети с восторгом смотрели, как волчата играют с проворным полосатым котенком, припадают на передние лапы, рычат и пробуют ухватить подружку за хвост. Удивительную семейку фотографировали, о ней писали в газетах, пробовали даже снимать для местного телеканала, но Фурия оправдала свою кличку, в клочья порвав штаны оператору. Идиллия длилась недолго – повзрослевших волчат разослали по другим зоопаркам, волчица неожиданно умерла от какой-то молниеносной собачьей инфекции. А Манька осталась. Она жила на вольном выгуле, обходила дозором дорожки и клетки, величаво принимала подношения от гостей и виртуозно уворачивалась от желающих погладить ее пышную пятнистую шкурку – жизнь в клетке сделала кошку неласковой. Свой вольер у нее тоже был – за павильоном с лесными жителями. Там в деревянном домике с надежной крышей и подстилкой из душистого сена Манька дважды в год приносила котят – как на подбор красавчиков, крепышей и будущих мышеловов. В этом и заключалась ее работа. Манька слыла отличной матерью, заботливой, нежной, мудрой. И молока у нее приходило – хоть залейся. Поэтому вместе с котятами копошились, пищали и присасывались к соскам приемыши самых разных пород. И Манька безропотно выкармливала сироток. Потешных ежат с голыми пузиками и мяконькими колючками, толстых пушистых крольчат, полосатых енотиков, милых бельчат и даже маленького волчонка – он родился слабым, и волчица от него отказалась. Сотрудники зоопарка называли Маньку «мать-героиня», хвалили и баловали. Кошка старалась как умела – вылизывала потомство, учила ухаживать за шерсткой, ходить в лоток, шипеть на врагов и презрительно коситься на род человеческий. Получалось неплохо. Новенького воспитанника она подобрала в инкубаторе, заглянув туда с очередным обходом. В зоопарк с месяц назад привезли яйца эму, казуаров и еще каких-то экзотических птиц, со дня на день ожидали птенцов. До пернатых Маньке не было дела, но на писк она среагировала мгновенно. Черный, мокрый, горячий как печка детеныш неизвестной породы был немногим меньше самой кошки, он жалобно разевал рот и явно хотел к маме. Недолго думая, Манька ухватила малыша за шиворот и утащила к себе в домик. Подрастающие котята не слишком обрадовались новому братцу. Но сперва кошка весомыми оплеухами разъяснила им правила поведения, а затем проявились достоинства нового родственника. Его черные бока согревали домик лучше любой батареи, спать прижавшись к теплой чешуе оказалось весьма приятно. Плюс куда-то моментально исчезли блохи, страшные мохноногие пауки и злые крысы, скалившие зубы из дальних нор. И еда в мисках больше не замерзала. И играть с братцем получалось неплохо – неуклюжий и неповоротливый он забавно разевал пасть и тяжело прыгал, пытаясь поймать шалунов. Служители зоопарка не сразу поняли, что у Маньки в семье за прибавление. Сторож Палыч решил, что кошка притащила с помойки бесхозного щенка и не стал никому рассказывать. Практикантка Липочка успела обрадоваться, что умная кошка спасла морскую свинку из террариума. А ветеринар Коркия подумал, что бедной Маньке шутки ради подкинули мини-пига и решил посмотреть – что получится. Истина стала явной, когда детеныш застрял в домике и развопился на весь зоопарк. Палычу пришлось распиливать крышу, попутно отмахиваясь от паникующей кошки. У спасенного малыша оказалось четыре когтистых лапы, зубастая пасть, длинный хвост с шипом на конце и два бугорка на спине, в которых явно угадывались зачатки будущих крыльев. — Ящер! – ахнул Палыч и сел прямиком в стог сена. От полного конфуза старика спасла лишь припасенная в кармане фартука бутылочка с таинственным содержимым. — Дракон! – исправила сторожа Липочка и тихонько упала в обморок. Перед нами Draco magnifica, дамы и господа, — констатировал образованный ветеринар. – Неизвестный науке вид. Совещание по поводу инцидента затянулось почти до утра. Директор зоопарка, человек старорежимный и мнительный, опасался, что дракон подрастет и разнесет клетку к кузькиной матери. Маркетолог уверял, что продажа билетов вырастет в два с половиной раза, не говоря о сувенирах и календариках. Зам по развитию обещала взять на себя все переговоры и в перспективе выменять подросшего дракотенка на белого слона, тигра или хотя бы медведя. Главбух беспокоился, что редкостного питомца непременно попытаются выкрасть. Спорили долго, бурно и жарко. Наконец сообща порешили – оставить, но бдить! Маленького дракона переселили в отдельную большую клетку на задворках – показывать его публике пока что не решались. Котят забрали, чтобы раздать желающим – на Манькиных детей всегда выстраивалась очередь. Кошку тоже хотели выселить, но осиротевший дракон улегся в угол вольера и заплакал, словно ребенок. Пришлось вернуть. В размерах дракон, вопреки ожиданиям, увеличивался довольно медленно. Через полгода сделался размером с овчарку, через год – с лошадь. Крылья у него выросли, но для взлета все еще не годились, и клубы дыма не обращались в огненное дыхание. Зато чешуя засияла металлическим блеском, грозные клыки посверкивали из пасти и глаза сделались золотисто-янтарными с искрами пламени в глубине. Невзирая на размеры он оставался кротким и смирным зверем, на волю не торопился, решетку не тряс и бетонный пол подрывать не пробовал. Сокровища (ими объявлялось все блестящее и бесхозное) прятал в логово и стерег рьяно. В остальном вел себя хорошо, не огрызался на сторожей, покорно разрешал чистить клетку, поливать пол из шланга и даже тыкать иголкой в лапу – ветеринар Коркия дважды в месяц делал анализы, изучая Draco magnifica по мере сил. В еде теплокровный ящер оказался не привередлив – и от каши с мясной обрезью не отказывался и от подпорченных фруктов и от картофельных очистков и рыбьих голов. Больше всего любил молоко с кукурузными хлопьями – обнимал миску передними лапами, урчал и выдувал дым из ноздрей. Впрочем, толику лакомства для приемной мамы обязательно оставлял. И не ложился спать, пока кошка не вернется из ночных странствий. Манька в свою очередь так привязалась к воспитаннику, что перестала плодиться и заунывным воем собирать с округи любвеобильных котов. Она таскала в клетку мышей и колбасные шкурки, вылизывала дракону морду, дремала, свернувшись у него между лап, и шипела на всех, кто приближался к клетке. Вскоре у кошки прибавилось поводов для тревоги. Старорежимный директор вышел на пенсию – почтенный возраст дал о себе знать. Взамен прислали эффективного менеджера с большими связями и новая метла заработала на все четыре стороны. Уволили половину сотрудников, урезали зарплаты и содержание, распродали экзотических птиц, шимпанзе и тигрицу – чересчур дороги. На дорожках появились киоски с яркими лакомствами и игрушками «made in China», аттракционы-стрелялки и танцевальные павильоны. Звери сделались дополнением к выгодным развлечениям – им никто не желал зла, но и интереса они больше не представляли. Кошку Маньку сняли с довольствия первой – эффективный менеджер счел, что выхаживать слабых детенышей нерентабельно. До дракона руки дошли не сразу, нов итоге и его приспособили к делу. Выставили в клетке между рептилиями и хищниками, повесили табличку Draco magnifica и посадили фотографа – делать желающим снимки на фоне чудища. Нельзя сказать, что дракона обрадовало такое внимание. Он прятался в логове (приходилось выпихивать его метлами к посетителям), жалобно выл, дрожал чешуйчатым брюхом и шарахался от любопытных. Только Манька кое-как могла утихомирить воспитанника – рядом с кошкой дракон вел себя относительно смирно. Ветеринар Коркия дважды делал доклады, требуя обеспечить редкому питомцу покой, но слушать его не стали. Мало ли что зверушка плохо ест, мало ли с чего выглядит чахлой – зима, авитаминоз, к весне выправится. А нет – так и чучело из дракона получится выразительное. Практикантка Липочка прорвалась к директору и устроила сцену, обещая пожаловаться в Гринпис. Дурочку уволили тотчас, без выходного пособия. Только Палыч молчал – старик знал, что с начальством спорить себе дороже. Но у сторожа было доброе сердце. По ночам, когда в пустом зоопарке не оставалось ни единой живой души, Палыч открывал клетку и выводил дракона. Прогуливал по дорожкам, разрешал прокатиться с горки, приманивал к замерзшему пруду и прикармливал рыбой, подбрасывая добычу в воздух – с каждым разом выше и дальше. Сперва дракон плюхался чешуйчатым пузом об лед и вопил от обиды, потом научился ловить еду на лету, а к весне и сам стал тяжело подниматься ввысь. Кошка Манька сидела на берегу, терзала персональную кильку и мурлыкала в усы. Ее драгоценный питомец снова подрос и даже прибавил в весе. Все закончилось в марте. Компания подвыпивших бандюганов решила поразвлечься по-пацански. То есть поохотиться на доступную дичь. И под покровом ночи пацаны забрались в зоопарк. Закидали петардами клетку с волками, потыкали палкой в медведицу, попытались изловить и зажарить лебедя – всеобщий любимец не первый год зимовал на пруду. Встречи с драконом пацаны явно не ожидали. Перепуганный ящер дыхнул на нежданных гостей и впервые сумел изрыгнуть пламя. Пацаны выжили, но лишились волос, дорогой одежды и золотых цепей – «голды» дракон подцепил когтем и уволок в логово – охранять. Поднялся шум. Журналистов в зоопарк не пустили, а вот визита полиции избежать не удалось. Дракона признали опасным, заведение пообещали закрыть, и эффективный менеджер принял решение безо всяких королевских советов. Ветеринар Коркия на прямой вопрос развел руками – не могу знать, товарищ директор, чем усыпить дракона. Егеря из охотхозяйства стрелять в диковинного зверя отказались наотрез – кто из жалости, кто из трусости. Пришлось вызывать охотника из столицы. Пока суд да дело, клетку загородили, и подходить к чудовищу настрого запретили, только корм забрасывали вилами, чтобы зверюга не взбесилась от голода. Дракон блаженствовал в одиночестве, урчал над миской, грелся на раннем солнышке, блаженно щуря янтарные глаза. А вот Манька сходила с ума – слонялась по дорожкам, гнусаво мяукала и заглядывала в глаза прохожим. Если б клетка была закрыта простой защелкой или задвижкой, кошка бы справилась, но открыть ключом замок она не могла. Из питомцев зоопарка такой фокус проделывал лишь шимпанзе Тарзан, жаль затейника уже продали. Ветеринар Коркия, не дожидаясь конца истории, уехал в отпуск на Кипр – он успел привязаться к незадачливому питомцу. Практикантка Лидочка отправилась в Амстердам, в головной офис «Гринпис», но в ожидании приема попала на курсы тантрической йоги и пропала для общества. Не просыхающий вторую неделю Палыч не сомневался, что потеряет работу – запасные ключи от клеток хранились в сторожке и выпустить ящера значило взять вину на себя. А не выпустить – жить с виной до скончания дней. Будь Палыч помоложе лет на пятнадцать, шоркай по квартире его скандальная жена Валька, останься в городе дочь, выживи сын, старик бы вряд ли решил геройствовать. И сейчас сомневался – дважды обошел территорию, прислушиваясь к возне встревоженного зверья, к воплям из обезьянника, волчьему вою, тявканью лис, смеху кривоногой гиены. Ночь уже перевалила за середину, когда сторож решился. Глупый дракон никак не хотел выходить из клетки – даже рыба не манила его, даже миска свежего молока не прельщала. Метлу он перекусил словно косточку и весело потряс головой – здорово, давай поиграем дальше! В тусклом свете фонарей сделалось видно, что гладкая чешуя светится изнутри горячим светом. Пламенный, дивный зверь! Помогла Манька – в прыжке ухватила дракона за острое ухо, нагнула упрямую голову и потащила к выходу изо всех сил. Бедняга крякнул, но сопротивляться не стал – маме кошке виднее. На свободе он сразу взбодрился, понюхал воздух, встряхнулся и распустил перепончатые широкие крылья. Оставалось заставить дракона подняться в воздух. Протрезвевший от тоски Палыч понимал, что крупно рискует. Дракону достаточно дыхнуть, чтобы сделать из спасителя свежий шашлык. Эх, была не была! Зарядив дробовик картечью, сторож пальнул из обоих стволов в ясное небо. Перепуганный дракон икнул, взвыл, навалил на редкость вонючую кучу и лишь затем тяжело поднялся в воздух. Бедная Манька сидела на голове у воспитанника, держась зубами за ухо. Соскочить вовремя она не успела. Неуклюжий полет быстро выровнялся. Возможно причиной явилась круглая голубая луна, или пленник наконец-то вырос, но крылья понесли его с легкостью. Заложив круг над клетками, дракон вякнул в последний раз и решительно двинулся в сторону городского парка. Палыч перекрестился. Вести о чудище появлялись в газетах еще пару недель. Дракона видели на помойках, на задворках рыбозавода, на конеферме, в ювелирной лавке и супермаркете. Обошлось без жертв, но разрушения он причинил немалые, сожрав помимо прочего двадцать восемь кило красной рыбы, двух ротвейлеров и один дорогой дрон. Потом новости поступать перестали, и судьба ящера так и осталась тайной. Сторож Палыч избежал увольнения – шум привлек к зоопарку комиссию, началось разбирательство, всплыли растраты, и эффективный менеджер отправился мониторить хозяйство на реке Индигирке. А старик уцелел, проработал еще год с лишним и отправился на пенсию по доброй воле. Незадолго до этого в зоопарк вернулась хлопотливая Манька. Путешествие не улучшило характер пожилой кошки, она сделалась ворчливой и беспокойной, неохотно брала из рук лакомства и вообще сторонилась людей. В свой черед она принесла четырех котят – да таких, каких в городе в жизни не видывали – дымчато-голубых, пушистых до невозможности, с искристо-синими внимательными глазами. Поговаривали, что котята эти умеют просачиваться сквозь закрытые двери, читать мысли своих хозяев и даже летать – невысоко, до третьего этажа. Не верите? Подите в кассу, купите билет, не забудьте кусочек копченой скумбрии или колбаски – и ступайте навестить Маньку. Ее домик по-прежнему прячется за павильоном с лесными жителями, пол выстелен свежим сеном, а от любопытных посетителей кошку отделяет стекло. Нынче она выкармливает двух рысят с кисточками на ушках, пятнистыми шкурками и прелестными куцыми хвостиками. И воспитывает их строго, но справедливо. Кошка Манька – отличная мама. А откуда в зоопарке взялось драконье яйцо, я не знаю. Все вопросы к поставщикам экзотических птиц. Мало ли что они там перепутали… © Ника Батхен

Гости приехали внезапно, Галина поморщилась,сыну рада очень, но вот эта стрекоза, что вокруг Мишки вьётся, а он...телок, губы распустил, тьфу. -Мама, привет, мы с Иришкой в гости приехали. -Да уж вижу, обнимая сына и кисло улыбаясь говорит Галина. -Мамуль...у нас новость радостная. -Какая же? -Мы подали заявление, тадааам! -Ох, а что так рано? -В смысле рано? Мам, ты чего? Мы год уже вместе, решили расписаться. - Ну что теперь подали и подали, ну располагайтесь, мне некогда, побегу в магазин тогда, куплю чего. Галине нужно было выпустить пар, побыть в одиночестве, как так получилось что Мишка, её медвежонок вырос, уехал в большой город, живёт там своей жизнью, работает, женится вот... -Мамуль, да какой магазин, мы всё купили, продуктов навезли, кучу. Галина села, устало опустив руки, ей хотелось плакать, лечь на кровать, как в детстве, свернувшись клубочком и плакать. Эта стрекоза, так зовёт Галина невесту сына, так вот, стрекоза эта, не нравится она Галке, вот хоть ты что делай. Шебутная какая-то, ему бы Мише, спокойную девочку бы, местную. Вот Анечка Соловьёва, какая девочка хорошая, спокойная, хозяйственная, выучилась на бухгалтера, работает, в библиотеку ходит, в школе за одной партой сидели, ну что бы не взять в жёны? Ну и пусть в городе жили бы, приезжали бы домой, внучаток привозили бы. Соловьёвы хорошие люди, справные хозяева, с такими породниться только за честь. А он что надумал? Семездричку городскую нашёл и таскается с ней, будто с торбой писаной, тьфу ты глаза бы не смотрели, обуяла парнишку, стрекоза. Молодые выложили продукты, ну тут уже ничего не скажешь, разные ветчины, колбасы, нарезки, чего только не навезли, всякие фрукты, ооой, надо место освободить, положить в холодильник, для особого случая. Надо же приготовить что на завтра, соседей да родню позвать, что уж теперь, хотя может и свадьбы никакой не будет, но так положено. Где Генка -то опять? Обед уже, в полевой столовой что ли поел? вот нравится ему там есть, ладно, побегу собирать что, готовить. -Маам, мы на речку сбегаем. -Бегите что я вам... На речку её захотелось, кобыла гортоповская, ежели бы без неё приехал, так и огород бы потяпал, глядишь что отцу бы помог, а с этой принцессой, сидит, на речку им приспичило... Весь день крутилась Галя, будто белка в колесе, на завтра народ назвала, встречины отметить. Упахалась, прилегла хоть на пяток минут, кажется только глаза закрыла, открывает, батттюшки, а что такое происходит? -А что вы это такое делаете? А? -Мам, так мы ужин собираем, хотели помочь, пока ты отдыхаешь. -Ужин? А на что посуду праздничную взяли? Вон миски в столе, стаканы, ложки, Ген, а ты, что молчишь? -А я что? Правильно ребята делают чего та посуда у тебя стоит, пылится. -Да вы с ума сошли? Да как так-то? Ой, оёёёй, и стопки хрустальные и салатники, да что такое творится. -Мама, да что творится? Что творится -то? Мы накрываем на стол, собираем праздничный, семейный ужин, а ты плачешь из-за своих салатников и стопок? Галина махнула рукой и ушла в комнату, краем глаза заметив что стрекоза эта пластает привезённые деликатесы. Вот и приберегла к особому случаю, грустно думает Галина и вздыхая идёт зачем-то в комнату. -Мама, переодевайся и за стол пойдём, - зовёт сын. Вышла, батюшки и скатёрку новую достали, ооой и фужеры, ооой, ой, да что такое, годами стоял фарфор, тряслась над ним, а они... Выставили всё...Генка - то, Генка, франт какой, глядите на него... Приоделся, рубашку новую нацепил, три раза только надевал, новые брюки, совсем с ума сбрендил? -Галка, ну ё- маё, иди переоденься, ну, праздник же, сын с дочкой в гости приехал. -С...с какой дочкой,- сквозь зубы проговорила,- совсем с ума сошёл? -Мама, ну что ты? - сын подошёл к матери, взял за руки, но она вырвалась, распсиховалась и начала кричать, о том что это её дом и порядки здесь устанавливать будет она. Кричала про посуду, которую взяли без спросу, про деликатесы которые дети привезли в подарок, и она хотела приберечь их для особого случая... -Так, - Гена ударил по столу кулаком, - ты чего разверещалась, мать? Да вот где у меня твой особый случай сидит, - ударил он ребром ладони по горлу, - веришь , нет? Да что такое, в конце концов, ходим как чумички ,едим из мисок собачьих каких-то, пьём из кружек довоенных, зато у нас три сервиза полных, три!!! Стоят без дела, а мы едим из мисок, той посуды у нас... У нас, Галя, а не у тебя, мы вместе живём и Мишка, он тоже наш сын поняла? И право такое же имеет всеми вещами распоряжаться, давай сынок, ковёр постелим на пол, стоит в углу скрученный, до особого случая. Уже поди моль сожрала его. А ты мигом чтобы пошла и переоделась в новое платье, шифоньер от вещей ломится, а она чумичкой ходит. Стоит Галя, глазами хлопает, апотом вдруг пошла и...надела самое лучшее платье своё и серёжки золотые, и туфли, и чулки капроновые, вот так... Заглянула в хату тётка Галинина, бабка Лукерья, что за чудеса? Галка наряжённая, будто невеста Генка при параде, что за чудеса? Мишка с девкою какой-то. -А чавой-то? помер хто? -Да тьфу на тебя, ково мелешь, хрёстная, - подорвалась Галина, - иди присаживайся, Миша с...- чуть не ляпнула по привычке про стрекозу, да во время остановилась, - с дочкой будущей, а ты проходи, садись, садись. -Галка, - старуха подозрительно прищурившись смотрит на племянницу, - ты точно не брешешь? Нихто не прибралси? Што -то матерь твоя сёдни токмо один раз приходила? -Да ну тя, тётка Лукерья, ну ково городишь, садись давай, на вот, давай, выпей. Ешь, ну...это дети привезли, сервелат. -Ишь ты...Я и не наряжённая, я ить так, по-простому. - Завтра наряженая придёшь, - говорит Генадий, - завтра у нас праздник. -Завтриии? а сегодня же што? Ково отмечаете? -Да просто ужинаем, баба Луша. -Ишь ты...ужинают, баре. Посидев за столом, старуха быстро распрощалась с родственниками и бегом по селу, рассказывать как Генка с Галкой с ума сошли, нарядились, едять с фарфору, пьють с хрусталя. Генка в рубахе новой, што на свадьбу покупали ишшо, Галка в платье из панбархату, што ей Генка когда в Болгарию по соцпутёвке ездил, привёз. Никак умом тронулись. Уже спать собирались, как прибежала мать Галина, увидала что на столе скатерть постелена, чайник новый из сервиза достан, чашки чайные... -Это што? -заголосила, -с ума сошла, ково ты тут устроила? Зачем трогаете, не вами поставлено, не вами и браться будет... -А ну тёща, геть до дома, там и распоряжайся, а здесь наш дом, ясно? - Пьяный што ле? Ково осмелел? Галка, ты что в новой сорочке и халате, гляди -кася, точно Лушка сказала, чокнулись...Я этот сервиз дарила, а ну давайте сюды. -Мама, заберёшь, больше порога моего не преступишь... - Чего? -Да чего слышала, у себя командуй ходи. Живём как не пойми кто, всё складываем, всё жмёмся, ходим как черти, едим из посуды страшной. А мы давича чай пили из фарфоровых чашек, дак благодать какая, не то что из кружки... -Оой, ооой, разорили, по свету пустили. -Хватит, иди домой. На следующий день, к вечеру, набилась полная хата гостей, всем хотелось посмотреть на смелых Галку и Гену, которые пошли против правил и вместо того, чтобы оставить хорошее на потом, а сейчас абы как, они, они...Достали сервизы из серванта, стопки хрустальные, да фужеры. - Эххх самогоночка- то из хрусталя пьётся как, а? Людка, ну скажи?- обращается кум Петька к жене своей Людмиле. Людмила краснеет и хохочет. -Я те дам, дажеть не смей, Людка, ушибу... -Да ладно вам, мамаша, ещё как посмеем, правда Людмила? -Ага, - хохочет Люда, - посмеем, Пеееть. Ууух, какая революция по селу прокатилась. Достают хозяйки перины и ковры стелят, миски и кружки подальше убирают, едят - пьют из хорошей посуды. И правда вкус другой, - хвалятся друг перед другом. По вечерам в кино ходить стали, культура, нарядятся и идут...В новые вещи, даже старухи сундуки трясти свои начали, надевают то, что не сильно молью побито, хвалятся... -А ведь и правда, Ген, когда он настанет этот особый случай, так живёшь, живёшь...Одет абы как, спишь на чём попало, ешь тоже, вроде и сытно, да не то, а когда это всё делать? Носить, спать на хорошем белье, есть? -Конечно Галка...Чего его ждать, этого особого дня. -Нет, ну что-то должно новое лежать, так на всякий случай, правда же, Ген? Ну не без этого... *** -К чёртовой матери всё... -Лушка, с ума спятила, ково сундуки открыла, да кидаешь шмотьё. -А того, отныне спать будем на хороших простынях, ковёр постелить надо, всю жизнь прожила, как...как... -Ты что, шальная баба, это же мама вязала подзоры... -А на что твоя мамаша их вязала, старый ты хрыч? Матери твоей ужо тридцать лет как нет, а мы всё ждём особого случая...Отойди Микишка, а то вслед за матушкой отправлю... -Тю, та что ты, ну давай подсоблю что ли? Подсобни, а то с утра хлам перетряхиваю. -Ой, Луша...а рукотёрты, матушка ткала...Да что ты так глядишь, я сказать хотел, вон повесю пойду, глянь каки петухи на их вышиты... -А то я не ведаю? Я сама те петухи вышивала, полвека назад, усе пальцы исколола...Правда красиво, Микиш? -А то... Автор: Мавридика де Монбазон

У меня эпичнее было. На эскалаторе в ТЦ. Целое семейство бараноподобных. Мама, папа и ягненок, которому приспичило носик вытереть сразу, как ступили с эскалатора на земную твердь. Отойти не додумались, нечем видать. И пофигу, что эскалатор дальше едет. Что было дальше, думаю догадываетесь.

Мы этим летом живем в квартире. Раньше летом на даче жили, как-то и не видели и не слышали ничего. Этаж первый, площадка недалеко от подъезда. Окна, естественно, открыты. Боже, какой там лексикон на детской площадке. Мат-перемат сплошной. Я такого не слышала очень давно, реально раньше ну хоть как-то взрослых стеснялись. Сейчас, походу, по полной оторвались. Возраст детишек лет примерно от 5, то есть не подростки даже. И никто внимания не обращает.

Ой, я такого еще не встречала Нос Традамуса - этта пять