С какого возраста мы себя помним.

[Декабрь 1 308]

Я помню себя с возраста ближе к двум годам. Мама отучала меня от соски-пустышки, по совету коллеги подрезала ее. А мне сказала, что " Угомон откусил. " Я, как брезгливый ребенок, не захотела пользоваться соской после Угомона. Взяла и выкинула ее в унитаз, смыла. Мама была очень удивлена.

Помню своего дедушку. Он умер от рака легких, когда мне было 2 года 3 месяца. Помню, как дедушка протягивал мне ладонь с пуговицами и просил найти его пуговицу с гимнастерки. Я находила пуговицу со звездочкой. Помню, как дедушка лежал в гробу, а я проходила рядом, страха у меня не было, я еще не понимала, что значит смерть.

Помню, как не любила ходить в горшок по-большому. По-маленькому - пожалуйста. А по-большому я пряталась за сервант и делала " вонючее дело " в штаны. Зачем? Незнаю. А маме или бабушке приходилось меня мыть и переодевать. Когда, уже повзрослев, я рассказала об этом маме, она удивилась. Мама считала, что я не понимала, а я была просто засранкой!

Да, дочка моя пошла в меня! " Отомстила " мне за маму и бабушку! Была та же проблема с горшком!

[Женская логика 29 135]

И удивительно - год, полтора, два... Я себя лет с четырёх, наверное, помню.

Я себя тоже помню с четырех лет. Вернее, не себя, а событие в жизни, которое произошло со мной в этом возрасте. До этого какие-то вспышки воспоминаний есть, но все перечеркнуто этим, врезавшимся в память, да и вообще, оставившим след в моей жизни событием.

У меня обнаружили лишай. На руке, но мало ли... И мама с отцом повезли меня на консультацию в город в кожвендиспансер. Думаю, что событие планировалось сделать чем-то совместной семейной вылазки в город, ну а заодно и проконсультироваться. Я не помню, куда в этот момент дели младшую сестренку, ей было чуть больше года. Помню, что поехали именно втроем.

А дальше случилось непредвиденное - нашли лишай и в моих длинных роскошных волосах. Правда, я не помню сам момент обследования. Помню сразу ощущение машинки для стрижки на своей голове, а еще, как отец смахивал слезы рукой, когда пряди падали на пол. Лысенькую, переодетую в страшненькие больничные одежки, втолкнули меня в большую комнату, и дверь закрылась.

Дальше опять разрозненные воспоминания и ощущение неприкаянности и никому не нужности. И непременные чепчики на головах у всех, «вкусно» пахнущие дегтярной мазью. В палате были детки, которые лежали вместе с мамочками. Не помню, возникал ли у меня вопрос, почему я одна. Скорее всего, я знала, что так надо.

Еще яркое воспоминание - это принятие душа. Я хожу неприкаянно по большой комнате, которая оказалась игровой. Ко мне подходит кто-то из взрослых и говорит: "Что ты тут ходишь, тебе надо идти мыться". Я стучусь в душевую, закрыто, потом тетенька высовывается: "Тебе чего?". "Мыться". "Сейчас не твоя очередь, иди отсюда". И я не понимаю, что я сделала не так. Позже, помытая, я снова влезаю в больничную одежду, чистую, но совершенно неподходящего размера. Колготы можно завернуть на ногах почти пополам. Каким-то образом мне это удается и выглядит в общем-то даже кокетливо.

Еще помню переполненные вечно горшки, которые стояли в проходном коридоре, рядом с игровой. В кожвене не разрешали детям пользоваться туалетами, ими пользовались заразные взрослые (и незаразные мамочки тоже). Понятно, что пользоваться общим горшком, содержимое которого разбрызгивается тебе на попу, гораздо безопаснее для детей.

И еще одно воспоминание. Тихий час. Я усиленно делаю вид, что сплю, а мамочки (чужие) кучкой стоят около меня и ведут негромкий спор: «Она спит», «А может, все-таки, не спит?». Мне хочется быть хорошей, послушной, и я упорно не открываю глаз, несмотря на то, что самая настырная мамочка теребит меня тихонько за руку. Я не понимаю, зачем им надо вывести меня на чистую воду. Дошло до меня несколько минут спустя, когда разговор принял новый оборот: «Жаль, бабушка не дождалась, положи конфеты на тумбочку». Как я летела к окошку для передач! Как пыталась дотянуться до высоко расположенного квадратика, в который не смогла бы пролезть голова даже четырехлетнего ребенка. Не успела, деточка, иди досыпай!

Помню ли я что-то хорошее? Вкус «Снежка» на полдник, холодного и вкусного. Имя местного друга – Витя. Еще помню страшилки, рассказываемые девочками постарше перед сном, совсем не страшные по сравнению с действительностью. И главное – Я НАУЧИЛАСЬ ЧИТАТЬ! САМА! С тех пор это была главная любовь всего моего детства – книги.

Два с половиной месяца жизни в больнице, заставившие меня повзрослеть. До сих пор мне жаль ту маленькую лысенькую девчушку с глазами в пол-лица и взглядом зверька.

[Мормышечка печная 3]

Мне хочется сегодня себя пожалеть, поэтому и воспоминания грустные:

Мне три годика, студеная зима, мы гуляем с дедушкой, я захотела в туалет, идти домой дедушке неохото и я писаю под кустом возле дома, хорошо помню этот огромный куст, в десяти метрах от подъезда.

А потом помню больницу и длинную очередь в кабинет, где берут кровь, это мы тогда с дедом застудили мне мочевой и я теперь в больнице. В очереди уже третий или четвертый раз, пропускаю вновь подошедших, так как мне не могут попасть в вену. Помню, что лежу на такой кушетке, даже помню цвет клеенки -бордовая темно, темно-бордовая клеенка и мне колют и в ладошку с тыльной стороны, и в ножку, и хорошо помню, что так и не взяли кровь из вены в тот день.

Еще помню( это уже где-то 4 года) как забилась в угол возле комода и царапаю слово: Люда - мама уехала с папой в Москву, он в командировку, она за вещами.

Хорошо помню как мама несколько раз сказала: не трогай утюг-обожжешься и отошла на минутку, а когда пришла я спряталась за дверью, сжимая ручку -обожглась, конечно!

Сейчас поняла, что я много чего помню, но все в возрасте от 4 и старше лет! А главное помню даже вкус и запахи (например новых деревянных кубиков с вызженными картинками и буквами

[Гость Варакушка]

Помню себя очень рано,где-то мне было около годика или чуть ранее: как подошла к зашторенному окну и уцепилась ручонками в подоконник, пытаясь схватить занавеску и стащить. Помню свои маленькие и пухлые пальчики врастопырку. Будучи взрослой рассказывала маме о своих воспоминаниях.Она вначале не верила, но я рассказывала много фактов, которые даже из ее памяти выпали Многое помню из младенческого возраста; своих двоюродных полуторагодовалых братьев-ровесников, помню интерьер квартиры, запахи летнего солнца, разговоры родных, Помню как потерялась в пахучих зарослях полыни, которая была для меня высотой с деревья.

Моя основная и самая богатая память отложилась от младенчества и где-то до 5 лет включительно.

А вот более поздние воспоминания у меня возникали с большими перерывами во времени.

Что удивительно , но все воспоминания у меня асоциировались с эмоциональными или зрительными образами.

[Баба с возом 33 542]

Первое воспоминание: мне 3 года, стою возле гладильной доски и демонстрирую гладящей маме, как только что научилась выговаривать букву "Р". Положила ручонку на доску как раз в тот момент, когда мама "ехала" утюгом в эту сторону, и наехала мне между большим и указательным пальцами. Шрам сошел лет в 15.

А вообще я помню себя отлично, но вот в 4 года не помню - хоть убей. В 3, 5, 6 лет помню, но вот не в 4. Почему? Непонятно.

[Селеста 4 672]

А мои воспоминания я не могу привязать к возрасту. Я многое помню, но не знаю сколько мне было лет.

Множество воспоминаний, но когда это было? Как это узнать? Когда говорю маме, она твердит, что я этого не могу помнить, слишком мала была. Спрашиваю, а сколько мне было на тот момент - смеётся, говорит, что и года не было.

Некоторые воспоминания мама подтверждает и удивляется, что я помню. А взрослой, лет 5-6... не особо у меня воспоминания. Отрывки. Некий провал от семи до девяти лет. Ничего толком не помню.

Мдыть... "тут помню, тут не помню". (с). В детстве наверное у всех так.

[Подковырка 1]

Мои детские воспоминания можно просматривать вместе с семейным альбомом, большим и тяжёлым, обитым светло-зелёным плюшем.

Моё самое ранне воспоминиание- это в основном ощущения и образы. Помню сильное раздражение, я собиралась спать, была глубокая ночь, а меня вдруг берут и кладут на пелёнку с вишенками, потом на покрывало с пестрым красным рисунком, я всё время падаю на них лицом почему-то. Возмущению нет предела. Ещё ощущаю присутствие чего-то большого, чужого. Такое огромное серое облако, очень меня напрягает.

Оказалось, это приходил к нам домой фотограф, меня- малышку трёхмесячную фотографировать. И как раз в тот момент, когда мама меня укладывала на очередной дневной сон. Неудивительно, что я всё время тыкалась лицом в пелёнки-покрывала - меня выкладывали на животик для лучшего кадра. А ощущение чужого, объёмного и непонятного- это образ фотографа. Всё это я поняла и уточнила у мамы, когда как-то в подростковом возрасте вновь увидела свои те фотографии,- до этого видела, что это те самые пелёнка и покрывало, но не озвучивала. Мама посмеялась со мной, вспомнила, что я и впрямь была очень сердита, но отказаться было нельзя- слишком проблемно было заполучить фотографа домой.

Вот ещё фото-я с братом и дедушкой, мне 2 года. Это фото сделано в фотоателье в Магадане либо в самом посёлке, где мы гостили у маминых родителей. Скорее конечно в городе, но поездку именно до него я не помню. Помню сперва ощущение пересадочного аэропорта- огромная стеклянная стена, за которой непроглядная ночь, лишь угадывается почему-то самолёт - хотя наверно в аэропорту должно быть светло. А по эту сторону стеклянной стены огромный гулкий зал с неудобными креслами, в которые нас с братом пытаются положить спать, но я не хочу спать, потому что мы все чего-то очень ждём (думаю, самолёта), и я боюсь пропустить во сне то важное, что мы все ждём.

Помню поездки в зиле, просто как со стороны. Ещё поездки на чём-то, что называют "снежный буран", наверно, снегоход- но это воспоминание невнятное, потому что не очень приятное. Наверно, так мы добирались от города до посёлка Омсукчан. Так давно... теперь и посёлка этого нет, закрыт. Мама говорит, там проводились какие-то работы с добычей радиактивных элементов, много народу умерло, много посёлков позакрывали.

Вот мы и у бабушки с дедушкой. Они живут в обычном доме, почти как городском, в квартире. У них тесно и темно, но очень уютно. Если в комнате горит свет- в коридоре он погашен. На кухне стоит стол,к которому придвинут большой сундук так, что между ним и столом не помещаются ноги. Я взбираюсь на этот сундук, предварительно напялив чьи-то лодочки на каблуках. Ноги никак не помещаются, и тут приходит бабушка и почему-то ругается, но тут же смеётся.

Ещё когда я встаю ночью на горшок, обращаю внимание, что в комнате работает обогреватель. Он пугает меня своими красными нитями, я сержусь на него за этот испуг.

Мыться мы ходили к дедушке на электростанцию. Её внешне я помню как здание прямо посреди снежного поля. Не исключено, что так и было. В душе на электростанции очень много тараканов, я их панически боюсь, держусь подальше от стен и завываю как сирена. Мама то смеётся, то ругается, уговаривает, что они меня не съедят. От этого я боюсь ещё больше, вдруг съедят. Успокаиваюсь только когда намытая и закутанная сижу у дедушки в комнатушке, почему-то на ум приходит то ли "котельная", то ли "каптёрка" и пью горячий чай. Тут не так много тараканов, зато здорово гудит.

У бабушки с дедушкой много собак, это счастье для меня. Особенно сильные взаимные чувства у меня с двумя псами, их зовут Север и Пушок. Север рыжий и гладкий, с густющей красиво лежащей шерстью. Пушок естественно пушист без меры, симпатичная лаечка. На улице мы с ними неразлучны, они идут по обе стороны от меня, я держусь прямо за их головы, уши, хвосты- что попадётся. Псы с меня ростом. Каким-то образом затаскиваю друзей домой, уговариваю, что им ничего не будет, но бабушка по-доброму ворчит и всё же выгоняет собак на улицу. Я в обиде на неё за это.

Ещё есть свинарник, я ходила с братом и дедушкой смотреть свинью с поросятами, но меня до истерики пугают эти поблёскивающие глазки на огромной бесформенной туше и больше я в свинарник не захожу. Зато с удовольсвием помогаю бабушке кормить цыплят, жёлтеньких и кругленьких. До тех пор, пока один не щиплет меня за ладонь- именно щиплет, а не клюет. Всё, с цыпятами я тоже больше не вожусь.

Ещё мы с родителями выезжали с другими людьми, нашей тамошней многочисленной роднёй, на сопки. Там разбили палаточный лагерь. Из этого лагеря я чётко помню одно утро, когда рано встала и пошла из палатки пописать. Было светло и холодно, я подошла к реке (на самом деле это был ручей) умыться как обычно, а на противоположной стороне стоит на задних лапах и смотрит на меня медведь. (это был медвежонок). Я смотрю на него, а он на меня, пока не слышу, как меня очень тихо и спокойно зовёт папа. Поворачиваюсь, папа смотрит на меня и улыбается. Я иду к нему, и он меня быстро уносит.

Ещё с сопок помню оранжевую морошку. И ощущение, когда забираешься на сопку, а потом бежишь вниз- такой лёгкий наклон, хотя забираешься на целую гору.

Помню и другой лагерь, на Охотском море. Сначала мы жили в юрте с маминой тётей, там рядом ходили её олени- много-много ног. Меня пытались посадить на молодую важенку, помню её серую, почему-то узкую спинку. Дружба с ней не заладилась. Но в юрте тесно, темно и дымно, поэтому мы перебираемся в палатки на берегу моря. Все ловят рыбу, папа складывает мелкую камбалу на какой-то пенёк. Я подхожу посмотреть на рыбок, они как раз на уровне моего лица, и тут одна рыбёшка подскакивает и бьёт меня по щеке. Мне больно и шершаво от неё. Я сильно сержусь и в гневе скидываю всех дурацких рыб на землю, ещё и травой прикрываю, чтоб глаза мои их не видели. Мама подходит и ругается, не понимаю почему. Папа меня жалеет, он понял по моему рассказу, что противная камбала сама виновата.

Помню, как папа достаёт какой-то палкой длиннющие водоросли и показывает нам, называет это морской капустой. Я очень хочу её попробовать, думаю, что она солёная, но мне не дают. По вечерам папа ходит с нами по берегу и играет на губной гармошке, а к нам близко подплывают любопытные глупые нерпы и высовывают круглые головы из моря, что неизменно вызывает у меня восторг. Однажды ночью, пока мы спали, начался прилив, и мы проснулись в затопленной палатке, воды было по самые кровати.(Кровати наскоро сколоченные из дерева, либо их разобранными возили с собой). Я высовываю голову из-под полога и вижу в проёме (типа дверной, но дверей конечно в палатке нет) голову нерпы, блестящую и усатую.

Самый старый пёс из всех наших, огромный лохматый Кера, ловит на мелководье (а может, в мелкой речке, уже не на море- плохо помню, понмю, за кетой ходили) такую же старую и огромную кету. Все взрослые над ним смеются, что он сам старый и кету поймал негодную, выбрасывают её. А я стою с Керой и мне жаль его до слёз, он стоит в недоумении и смущении, ведь он был горд своей добычей.

Сижу я уже в квартире, на ковре с узорами, играю. Светло и уютно. Сзади подходит бабушка и даёт мне рыбку пластмассовую, с круглым телом и коротким хвостиком, с огромными глазами и губами, с выпуклой крупной чешуёй. Рыбка мне кажется очень красивой. Бабушка почему-то сильно плачет, но делает вид, что всё хорошо. Я начинаю ненавидеть рыбку, словно бабушка плачет из-за неё. А на самом деле просто этих рыбок, синюю и красную (или оранжевую) бабушка дарила нам с братом на прощание.

Мы уезжаем, и я больше никогда не вижу ни этого волшебного посёлка, ни сопок, ни холодного серого моря, ни своих верных друзей- Севера и Пушка. Но я постоянно их вспоминаю, мама даже думает, что я кроме них ничего и не запомнила, но я как видите помню много интересных подробностей из той поездки на мамину родину. Хоть и было мне всего 2 года, а стой поры прошло уже без малого 24 года.

Есть в семейном альбоме и другие фотографии, оживающие в моей памяти, но о них я напишу позднее.

[Ягодка опять 138 438]

Я с детства помню многое, но сколько мне уже лет было? С пеленок не помню точно. Самое первое, пожалуй, вот это:

Я стою на окне, меня держат чьи-то крепкие руки, думаю, что ещё отцовы. Окна по краям разрисованы голубоватыми морозными узорами. А за окном ослепительно бело и солнечно. На дереве сидят нарядные яркие шарики - снегири. Но это я узнаю гораздо позднее, пока что за окном сидят нарядные яркие шарики. Я бью ладошкой по стеклу - шарики пугаются и улетают. Заливисто смеюсь и опять бью по окошку.

Второе воспоминание, когда меня держат отцовы руки - на вокзале. Поздний вечер, мама, папа и я, пронизительно и противно гудят поезда. Отец подкидывает меня и делает вид, что хочет посадить на проезжающий поезд. Кричу. Мы с мамой уезжаем от папы навсегда - это я узнала потом. С тех пор от привокзальных шумов у меня в душе всплывает тревога. Это был последний раз, когда отец держал меня на руках.

Уже постарше. Ура, мне купили первое красивое платье - синяя плиссировка-матросочка. В матросочке и голубых носочках иду гулять. Во дворе меня встречает здоровенный и злой петух. Ему не нравится ни моё платье, ни я сама, потому со мной он не церемонится и начинает на меня нападать.

Забираюсь повыше на крылечко и собираюсь заплакать. Петух красивый - яркий с роскошным рыжим хвостом, ходит вокруг меня кругами. От страха всё-таки плачу. Меня спасает соседка, "У, злыдень" - кричит она и уже мне: "Не плачь, детонька, не плачь, милая".

А потом я заболела и надолго попала в больницу. День и ночь стали серыми и какими-то одинаковыми. Я не хотела кушать и играть, я стояла возле окна и смотрела. За окном - высокий серый забор и пустошь. За забором где-то идёт ко мне мама. ПлАчу.

Пребывание в больнице было долгим и при выписке маме посоветовали увезти меня временно в более мягкий климат, и на семейном совете было решено повезти меня к отцовой бабушке. Бабуля - очень яркое воспоминание моего детства.

Бабушкин дом - крепкий сруб, в нём тепло и уютно. Посереди стоит круглый стол, на столе бордовая скатерть с бахрамой, посередине самовар. Напротив двери - большая русская печь с палатями и лесенкой. Между окном и стеной висят иконы - много. Красиво. Бабушка всегда в белом платочке и фартуке, называла меня ласково Татонькой.

- Баб, это кто?

- Это боженька, Татонька. Он тебя любит.

- А тебя?

- И меня любит.

- А Сашку?

- И Сашку любит.

Морщу лоб - не верю. Сашка - мой двоюродный братец, только вчера пинал меня под столом ногами, а ещё он давит трехколесным велосипедом дождевых червяков во дворе. Как его можно любить?

- Поцелуй боженьку, Татонька, он тебя любит.

Мотаю головой - не буду. Я чего-то боюсь и стесняюсь. Бабушки, яркого света, Сашки, жующего булочку.

- Ну ладно, Татушка, давайте пить чай.

Мы садимся за круглый стол, бабушка наливает ароматный чай в чашечки, а из них в блюдца. Учит меня правильно держать блюдце - я старательно дую на горячий чай - как бабушка - и делаю пальчики домиком, чувствую себя очень взрослой и нравлюсь себе.

Спать нас с Сашкой укладывают на русскую печь. Сопит рядом Сашка, спит уставшая за день бабушка. Я потихоньку слажу с печи, чтобы никто не видел, на цыпочках подхожу к иконам и, зажмурившись, целую краешек иконы. Потом тихонько возвращаюсь, карабкаюсь по лесенке, кладу кулак под щёку и наконец засыпаю со счастливой и непонятной мыслью " Меня любит боженька".

----------

Спросила сына, что он помнит из детства. Удивил. Он помнит женскую баню, в которую я его таскала почти до трёх лет. " Я как увидел сразу столько голых тёток, испугался и сразу заорал."

[Ленуца 12]

Самые ранние воспоминания мои связаны с селом. Там жила моя бабушка и тетя, папина старшая сестра. В селе всегда держали большое хозяйство. Рядом протекала река Алкалия. Мы ее называли "Речка-вонючка", так как в нее сливал свои отходы сырный завод и пахно соответственно, особенно ближе к вечеру. Сельские ребята придумали в этой речке купаться. Воды там было по колено, и ила столько же. Натащили веток, камней, сделали дамбу. Вода набралась довольно быстро и стало всем выше пояса. И купались мы в этом болоте))))

За хатой моей бабушки стоял разрушенный дом. Нам взрослые рассказывали, что там раньше жилы цыгане. Когда они уезжали, дом разломали специально, чтобы там никто не селился. Остались только стены да печь. Вот мы и стали туда наведываться играть. Сестра стащила спички, кто принес картошку, кто хлеба, а кто и огурцов с помидорами с огорода. Развели мы огоноь в печи, напекли картошки. Вкууусно! Мы так увлеклись едой, что не заметили как пришли взрослые.

Всех разогнали, огонь затушили. Нас с сестрой наказали, поставили в угол. Я не могла понять долго почему. Оказывается рядом с домом стоял стог с сеном. Взрослые как увидели дым, прибежали, испугались что мы устроили пожар, ведь могли же додуматься поджечь сено? Мне было особенно обидно тогда именно за такое предположение. Мы себя тогда чувствовали взрослыми и ответственными. И нам никогда бы не пришло в голову поджигать тот стог. Ведь жгли мы в печке, в глубине развалин. Мне тогда было года три с небольшим, а сестре и ее подружкам по шесть-семь.

Еще помню как уже зимой мы катались на санках с горки, точнее на балке. Так и говорили: "Пойдем на балку кататься". Внизу балки замерзла наша речка. Самым почетным среди ребятни считалось так разогнаться, чтобы в эту речку с санями приземлиться и по льду прокатиться. Лед не выдержал и треснул, и я влетела в полынью. Воды было немного, по колено всего. Но ноги намочила изрядно.

Но домой не пошла, полезла опять на горку и каталась еще долго. Пока не почувствовала сначала дискомфорт в ногах, а потом и боль. Помню я ползла на четвереньках до дома, так как ступить ногами не могла. Сапоги примерзли к коже. Бабушка и тетя охали и ахали, а я плакала. Мои многострадальные ноги поместили в таз с теплой водой, а меня саму раздели и растерли спиртом. Потом я на лежанке отлеживалась. Что интересно, даже не заболела после этого, не кашлянула ни разу. Сейчас понимаю, что последствия могли оказаться самыми печальными.

[Карташонка 24 042]

А я себя раньше четырех лет не помню. Никак. А первое, как мне кажется, воспоминание - это наша квартира, чистая и уютная, на диване, особо, почему-то врезавшемся мне в память своим ярко зеленым покрывалом, сидит папа...

Почему помню, ведь ничего необычного? Сама не знаю. Просто, при воспоминаниях, первое, что приходит на ум - яркость этого темно-зеленого покрывала... Клочок от него сейчас служит одеялком для кукол моих дочек.

Дальше помню парады в мае, когда я привязалась к своей воспитательнице из детского садика... Уже взрослой, мама, смеясь, объяснила, что тогда я им очень сильно мешала... ммм ... расслабляться, коллективу садика-то. При мне, мелкой, компромат же было рюмку-другую выпить же... А я, как штирлиц - тут как тут...

Помню, у нас были ярмарки, и зимой - белый-белый снег, а родители и дядька привезли с ярмарки куколок, с настоящей головой, и тканевым телом. И тело разных цветов - помню две из трех - желтое и зеленое. Третью куклу не помню, а этих помню...(Для меня и двух сестер)....

А потом, помню ручьи вдоль деревни у бабушки. И меня, упавшую в лужу, переодевают в подштанники деда... Они фланелевые, теплые, и ярко-голубые (зимнее нижнее белье). И замотаны эти подштанники как вокруг меня, так и снизу-вверх на сто рядов. А, главное, тепло...

И помню глубокие сугробы в огороде бабушки, где мы с сестрой делали туннели, вылазили мокрые и холодные, как снеговики, но, счастливые, отогревались на почти горячей печке, откуда, согревшись, начинали прыгать на диван... Ох, и попадало же нам...

[Очаровашка Эмми 44]

Помню себя лет трех. Мы жили в Свердловской области, в каком-то деревянном доме. Только переехали. Мама ходит недовольная, расстроенная новым местом жительства (Отец был военный и мы часто мотались по гарнизонам), папа все время где-то пропадает. Я мелкая ползаю на четвереньках, изображаю кошечку и изучаю свой новый дом.

Мама на кухне варит суп в кастрюльке, процесс готовки у неё совмещается с процессом уборки. Она выходит из комнаты, а я желая помочь приготовить наш обед, оглядываюсь по сторонам. Мой взгляд падает на пол и замечает таракана, который спокойно ползет по своим делам (в нашем новом жилище очень много этой живности). Мою светлую головушку озаряет гениальная идея и я словно заведенная начинаю энергично ползать по полу, ловя насекомых, и сжимаю пойманных несчастных в руке. Когда число трофея достигло пяти, поднимаюсь с коленок и подхожу к плите. Двигаю стул, забираюсь и высыпаю свою добычу в кипящий суп...

[Тигровна 68 807]

Самое первое мое воспоминание - я на руках, вероятно, у бабушки, и в окно вижу маму. Она идет меня кормить грудью! Наверно, было мне около года. Раньше из декрета выходили, когда ребенку исполнялось два месяца.

Помню, как зимой на санках меня возили в ясли. Еще темно, звезды, мороз. Казалось, очень далеко и долго едем. А сейчас, когда бываю там, вижу, что идти минут десять. Помню мою любимую воспитательницу Зою Семеновну.

Помню, как ездили к другой бабушке в деревню и там меня в губу ужалила пчела. Еще воспоминание: сидим за столом, мне заварили какао на топленом молоке (баловали), а меня так размаривает после долгой дороги на морозе... Чувствую, что меня любят и мной любуются. На руках несут в кровать...

Еще перед глазами картина объяснения мамы с папой, они сидели за столом, я на кровати, не вникала в разговор, но помню напряжение и как мама в руках мяла мой пластилин. Папа ушел к другой женщине. Мне было 6 лет.

Бабушка умерла, когда мне было восемь. До сих пор явственно помню ужас, который меня обуял, есть я ничего не могла. А взрослые сказали - надо же, тоже понимает. Я тогда поразилась, насколько они сами-то ничего не понимают.

Вообще мне кажется, что моя душа с детства была взрослой. Я читала книги старшей сестры, которые они проходили в школе (Горького и т.д.), сама еще в школе не учась. Давала родителям читать статьи о воспитании детей со словами: "Вот как надо меня воспитывать". Сейчас смешно, конечно...

[Алика Сеева 0]

А моё самое первое осознанное воспоминание относится к возрасту 4 лет. К тому времени я уже посещала детский сад, младшую группу. Был зимний вечер, детей постепенно разбирали. Оставшихся одевали на улицу. И вот, взявшись за ручки, мы по парам спускаемся со 2-го на 1-й этаж. И вдруг по лестнице поднимается женщина, по одежде точь-в-точь моя мама. Темно-синее драповое пальто с песцовым воротником, песцовая шапка. Я, как и все дети в детском саду, мечтала о том, чтобы поскорее пришла мамочка и повела домой. Она почему-то шла и смотрела себе под ноги, на ступени. Ее лицо прикрывал пышный мех шапки, поэтому я лицо и не разглядела.

Бросилась к ней, обнимаю за ноги, кричу: "Мамочка, мамочка!", стала целовать, и тут до меня доходит, что передо мной совершенно посторонняя чужая тётя. Она сказала: "Я мама Оли Зориной" и стала подниматься наверх. Было досадно так обознаться, ведь я ощущала себя достаточно взрослым и сообразительным человеком. И в то же время испытала чувство фрустрации. В психологии так называют ситуацию обманутых ожиданий (например, разворачиваешь конфетку, внутри пусто, в руке фантик). А в тот день за мной пришел дедушка.

[На семи ветрах 73 326]

Прочла, что в газете проводится конкурс "Первое, что я помню", и вспомнилось...

Меня, совсем крошечную, намазывают чем то липким, потом заворачивают в пеленку, очень туго, потом в теплое одеяло и оставляют одну на кровати. Помню, как мою грудь жгло очень сильно, помню, как плакала от боли и ужаса, что не могу выбраться из горячего плена одеяла, да так отчетливо, что и сейчас, при написании этих строчек ошущаю на коже жжение и отчаяние от невозможности выбраться из того кокона. Хотя прошел не один десяток лет и у меня уже внук того же возраста, что и я была в описываемых событиях.

Уже много позже я маме описала все эти ощущения и она объяснила, что я заболела воспалением легких и мне она делала компресс из редьки с медом. Я до года умудрилась заболеть пневмонией три раза, и, видимо, такую процедуру мне делали не раз, вот и запомнилось.

Второе, что я помню из раннего возраста: мне 2 года, почему то вечером, уже в сумерках, я осталась одна дома, мне жутко и страшно. Я забралась под круглый стол, на котором лежала скатерть, края которой свисали до пола. Там было еще темнее, чем в доме, но не так страшно, почему то. Я сижу на полу, прислонившись к ножке стола, тихо скулю от страха и неотрывно смотрю на слабый свет, который пробивался между полом и скатертью. В эту щелочку видна была входная дверь, вот я на нее и смотрела. Маму ждала!

Более светлое воспоминание. Тоже 2 года с небольшим мне было.

Меня отдали в деревенские ясли, и как же там мне понравилось! Тепло, сытно, много игрушек! А, надо сказать, что нас у мамы было четверо, отца не было, жили очень голодно! И холодно постоянно было в доме, потому как мамочка работала на ферме от зари до зари и печку топить толком, то есть весь день, было некому.

Навсегда запомнилась манная каша в детских, железных чашечках с цветочками по краям(у меня до сих пор хранится подобная ), с желтым кружочком расплавленного масла посередке. И компот! Светло коричневого цвета с плавающими кусочками яблок, груш и, если повезет, урюка. Вкус того именно компота, из детства, и именно той манной каши, запомнился навсегда. И мне не удалось его воспроизвести ни разу, уже будучи взрослой, когда я варила манную кашу своим детям.

Изменено 14 Ноября 2012 пользователем Laima

[Медовый пряник 1]

Я себя помню с того моента, когда я просыпаюсь в кроватке, а ее мама закрыла одеяльцем. И так темно. Даже кажется дышать нечем. Мне так страшно стало. Я как заплачу. Ну мама конечно же сразу прибежала, а я ее и спрашиваю: " Ты чего меня закрыла одеялом?" А она отвечает: "Ты так сладко спала, а тут мухи начали летать, да на твое лицо садится. Не хотела, чтобы они тебя разбудили"

А еще я помню свою коляску. Такая интересная была. Сиденье с низкой спинкой. Она доходила только до шеи. Внизу только два колеса. А сзади ручка в виде палки согнутой. (мама рассказывала, что я с этой коляски летела вперед лицом прямо на асфальт)

[Динара 0]

Мой муж утверждает, что помнит себя с пеленок. Рассказывал, что помнит, как однажды к его родителям пришли гости. И вот сидят они все за большим столом, а его запеленутого на печь положили. Лежал он, лежал. Надоело ему. Никто на него внимания не обращает, гости себе за столом смеются, у них там весело, а ему скучно. И стал он раскачиваться из стороны в сторону. Раскачивался - раскачивался, пока с печи не свалился. Одним словом, внимание на себя ему удалось обратить.

[Ламбис 230]

В детстве я жил с родителями на Севере. Самый плохой сезон там лето – грязь, дожди и мошка с комарами. Поэтому каждое лето меня отвозили к бабушке с дедушкой в Мичуринск. Большинство первых воспоминаний в моей жизни связано с этим городом.

Сколько себя помню, всегда считал себя взрослым, находящимся под неуместной и ненужной опекой родителей. Мечтал, что когда, наконец, начнется война с американцами, стану командиром партизанского отряда. Именно партизанского, т.к. справедливо полагал, что из регулярной армии меня вернут родителям.

В те годы телевизоров еще не было, и на первую встречу с киноискусством бабушка повела меня в кинотеатр.

Первые нехорошие подозрения закрались, когда в зале выключили свет - темноты я боялся и в более взрослом возрасте. Потом началось: на экране возникла страшная старуха (Баба-яга, наверное). Я от ужаса закрыл глаза и вжался в кресло. Сижу и уговариваю себя, что партизаны ничего не должны бояться. С трудом открываю один глаз, а там еще ужаснее - Кощей-бессмертный собственной персоной.

Весь сеанс я просидел с закрытыми глазами, стараясь не сильно дрожать, чтобы бабушка не заметила, что мне страшно.

[Генеральный спонсор 5]

Помню кое что из раннего детства, пока строился наш дом мы жили в доме, который маме с работы выделили, т.к. в свой мы переехали когда мне было 2 года, значит помню я себя еще раньше. Рядом с тем домом, где жили временно была мечеть, и поздно вечером мулла читал молитву через громкоговоритель на все село, помню как я постоянно пугалась, просыпалась, вставала в своей кроватке и ревела. Помню наш вишневый сад, помню как играли с мамой.

И конечно помню как однажды за мной не уследили и я ушла из дома, даже помню в какой одежде я была. Была еще у меня традиция, по ночам спала я плохо, будила родителей всегда, просила того не знаю чего. До сих пор меня передразнивают на эту тему. Принесут мне чай с вареньем, я кричу: "Какой такой не такой!!! С маняком хочу!!" Принесут с молоком и я опять: "Какой такой не такой!!! С маненьем хочу!!"

Так и стояли мама с папой с двумя кружками чая и я пила то один чай то другой, отчетливо помню эти свои истерики .

[StarYxo 1]

Вот из раннего детства у меня только одно воспоминание, когда нас с сестрой крестили, были мы очень маленькие, и как меня из церкви на руках выносили. Это самое запоминающееся было.

Самая обидная ситуация была у меня в детстве, когда мы с отцом поехали в соседний город, зима была, подготовка к Новому году. И зашли мы в какой-то крупный магазин, что-то наподобие торгового центра, но нас не пропустил охранник, потому что детей до 6 лет туда нельзя водить. А я в этот момент стояла и смотрела на всю эту красоту в зале, гирлянды, шарики, и так мне хотелось туда попасть, не передать. И помню как увидела ребенка, чуть постарше меня, гуляющего с родителями, как я завидовала ему на тот момент.

Может поэтому меня сейчас палкой из торговых центров не выгонишь, как я люблю по ним гулять?

[Ламбис 230]

Трудно сказать, какое воспоминание из детства самое ранее. Про мой первый поход в кино я уже писал и вот еще несколько историй примерно из того же времени, когда мне было между четырьмя и пятью годами.

Бабушка у меня была частной портнихой. Помню огромный, но невысокий стол. Бабушка, склонившись над ним, кусочком сухого мыла расчерчивает материал. А потом, упираясь одной стороной огромных ножниц о столешницу, быстро-быстро режет. Разрезаемая ткань издает восхитительный хруст.

Именно, чтобы воспроизвести любимый звук, я и взялся за ножницы в бабушкино отсутствие. Что этого делать нельзя понимал прекрасно, но ткань была уже размечена, и я думал, что смогу резать по линиям, как бабушка.

Увидав искромсанную ткань заказчицы (наверное, очень дефицитную, как все в то время, и дорогую) ……….. ну, короче, приключилась первая в жизни порка.

Кстати, считаю, что пороть мальчика надо обязательно. Но только крайне редко и в исключительных случаях. И абсолютно недопустимо срывать на ребенке злость или вымещать свои неудачи. А та порка пошла на пользу - помню до сих пор, как видите, и над чужими вещами с той поры никогда не экспериментировал.

И еще помню запахи. В те годы пристрастия у меня были своеобразные. Очень любил запах бензина, в автобусе всегда стремился расположиться поближе к корме, где пахло бензином сильнее всего. А самым ненавистным, вплоть до рвоты, был запах куриного бульона.

Был еще один любимый запах, правда, встречался он редко - только когда к нам приезжали ассенизаторы. Запертый в доме, я наблюдал в окно, как прямо в нашем дворе разворачивалась огромная машина с цистерной, как здоровые мужики в брезентовых робах прямо по бабушкиному огороду тянули гофрированные шланги к домику в дальнем конце двора. Ревел автомобильный двигатель, стучал насос, и запах прорывался сквозь наглухо задраенные окна и форточки.

Я знал кем буду, когда вырасту, - нет, не партизаном, я буду ассенизатором, представителем самой запретной профессии, к которой детей никогда не подпускают. Я буду управлять огромной машиной и гордо носить огромные шланги.

[Часы работы 4 827]

Самое первое воспоминание - это поезд. На поезде мы с мамой поехали к родственникам моего отца. Я помню этот запах вокзала, людей с сумками, вагон и перестук колес. И еще помню, как я проснулась ночью и захотела пить. Попросила у мамы воды, а мама дала мне компота из банки, я стала пить, и в этот момент поезд тронулся и я пролила компот себе на маечку.

А еще помню детский садик, но это уже возраст постарше, картинки - как вспышки - как я научилась через скакалку прыгать, как мы играли в 'свадьбу', как играли с моим другом Димкой около двора. Чудесное было время, беззаботное. Приятно вспоминать.

[Ламбис 230]

Еще из воспоминаний дошкольного возраста. Зверей помню, а дети в воспоминаниях отсутствую, значит, я в том возрасте, когда животные интересуют больше чем сверстники, то есть, не старше пяти лет.

Через речку от бабушкиного дома был лес, вернее, лесопарк. Мама с папой выгуливают меня в этом лесу. Жарко, скучно, ни диких медведей, ни волков, даже зайцев нигде не видно.

Развлекаю себя воображаемыми зверями. Шепчу маме: «Смотри, в кустах глаза горят – это волк, а вон из ямы ушки видны – это зайчик от волка прячется». Зайцы были за каждым поворотом, только убегали быстро, я их видел, а взрослые не успевали.

Родители игру не приняли, решив, что ребенок боится (мама до сих пор уверена, что маленьким я сильно боялся в лесу зайцев). Папа взял меня на руки, и мы быстро вышли из леса.

На самом деле, я животных абсолютно не боялся за исключением петуха, который больно клевался, когда бабушка посылала меня за яйцами. Огромный цепной пес наших соседей был моим лучшим другом. Я наслаждался свободой, лежа в обнимку с ним в собачьей конуре, и никто не решался вытащить меня оттуда.

Дойдя до моста через речку, папа поставил меня на землю и повел, держа за руку. На середине моста меня осенило. Зачем плестись на жаре по этому бесконечному мосту? Проще пробежать по дну речки - берег-то совсем рядом. Плавать я не умел, но это не волновало - я же по дну собирался бегать.

Набрав воздуха, я вырвался и прыгнул с моста. Отчаянно перебираю ногами, не могу продвинуться ни на шаг. Помню мягкий ил, в который провалился почти по колени, зеленый полумрак вокруг. Как меня спасли, не помню - память обрывается на прохладном зеленом полумраке.

[Сумочка Чудесная 648]

Самое первое, что помню - яркий свет, и пеленальный стол в яслях, на который меня кладут. Это помнится как вспышка, как фотокадр.

А следующее, что помню - как меня, завернутую в одеяло, несут из бани по морозу, а мне это очень не нравится, потому что нечем дышать, но я как-то обреченно, по-взрослому думаю - надо потерпеть.

Еще помню, как в 9 лет, валяясь на диване с книжкой и сладко потягиваясь, подумала - как хорошо быть ребенком, можно еще несколько лет жить беззаботно. Откуда такие мысли?

[Вредина-Зловредина 0]

Странно, но у меня первое воспоминание юбилейное. Ровно в день рождения, 29 января 1982 года, когда мне исполнился один год. Может поэтому так ярко врезалось в память.

Бабушка и тётя сидят на диване, я у тётки на коленях. Они разговаривают о чём-то своём, а мне скучно. Меня больше привлекают яркие огоньки в трельяже, в комнате напротив, куда открыта дверь. Я потихоньку сползаю с коленей, неуверенной походкой иду к зеркалу....

Дошла, потрогала огоньки в стекле. Обернулсь и увидела восторженные лица бабушки и тёти. Потом последовал громкий возглас:

- Пошла! Мариночка пошла! Ровно в годик!

Смущаясь, я побежала к бабуле и уткнулась ей в колени. Меня обнимали, целовали, поздравляли. К сожалению мама не увидела столь важного момента в жизни единственной дочери, лежала в больнице. Когда вернулась домой заплакала. Ей специально не говорили что я пошла, хотели сделать сюрприз.

Вот такое первое воспоминание, потом большой провал. Помню только куклу Таню, которую подарила мамина подруга мне в полтора года.

[Макаташка 0]

Самое первое детское воспоминание у меня печальненькое. Мне два с копеечками, дело перед новым годом, пахнет елкой и мандаринами, я сижу в шкафу, смотрю через щель на свет и плачу.

Как оказалось меня так наказали, за то что я расколотила большую половину елочных шаров, за которыми папа отстоял огромную очередь.

Вот еще, мне три с хвостиком, на дворе лето, лазим с соседским мальчишкой по куче досок, катаемся, потом мама иголкой убирает занозы с ладоней, ног, попы. Опять больно, опять плачу.

Следующее воспоминание: мне 5 лет, мой день рождения, с мамой выбираю в магазине себе куклу сама, какая понравится. Вечером пришли в гости только друзья родителей, нас с сестренкой уложили спать а сами сидели на кухне- отмечали. Мне тогда было обидно, это же мой праздник. С тех пор мой день рожденье не отмечали.

Зима, мне уже семь, хожу в шестилетку, тихий час. Все старательно делают вид что спят. Тут начинает кричать Оксанка:- Отстань от меня, я не буду тебя целовать!, и плюет Костику прямо в лицо. Все смеются. Ну хоть что то веселое запомнила .