изба-читальня А. С. Макаренко "Педагогическая поэма"

[Магдала 30 572]

Итак, "Педагогическая поэма"... Главное произведение главного педагога советской эпохи Антона Семёновича Макаренко (1888–1939). Как водится, после смерти его превозносили за то, за что при жизни гнобили.

Более ста лет назад, в 1920 году, он создал под Полтавой колонию для несовершеннолетних беспризорников и правонарушителей – колонию имени Горького. И, как я когда-то услышала, ни один из воспитанников Макаренко не попал в тюрьму (репрессии не берём) и не предал родину.

"Педагогическая поэма" полна юмора и информации к размышлению, а кое-где сдобрена цинизмом.

Пара цитат:

Скрытый текст

И вот свершилось: я не удержался на педагогическом канате. В одно зимнее утро я предложил Задорову пойти нарубить дров для кухни. Услышал обычный задорно-веселый ответ:

— Иди сам наруби, много вас тут!

Это впервые ко мне обратились на «ты».

В состоянии гнева и обиды, доведенный до отчаяния и остервенения всеми предшествующими месяцами, я размахнулся и ударил Задорова по щеке. Ударил сильно, он не удержался на ногах и повалился на печку. Я ударил второй раз, схватил его за шиворот, приподнял и ударил третий раз.

Я вдруг увидел, что он страшно испугался. Бледный, с трясущимися руками, он поспешил надеть фуражку, потом снял ее и снова надел. Я, вероятно, еще бил бы его, но он тихо и со стоном прошептал:

— Простите, Антон Семенович…

Мой гнев был настолько дик и неумерен, что я чувствовал: скажи кто-нибудь слово против меня — я брошусь на всех, буду стремиться к убийству, к уничтожению этой своры бандитов. У меня в руках очутилась железная кочерга. Все пять воспитанников молча стояли у своих кроватей, Бурун что-то спешил поправить в костюме.

Я обернулся к ним и постучал кочергой по спинке кровати:

— Или всем немедленно отправляться в лес, на работу, или убираться из колонии к чертовой матери!

И вышел из спальни.

Пройдя к сараю, в котором находились наши инструменты, я взял топор и хмуро посматривал, как воспитанники разбирали топоры и пилы. У меня мелькнула мысль, что лучше в этот день не рубить лес — не давать воспитанникам топоров в руки, но было уже поздно: они получили всё, что им полагалось. Всё равно. Я был готов на всё, я решил, что даром свою жизнь не отдам. У меня в кармане был еще и револьвер.

Мы пошли в лес. Калина Иванович догнал меня и в страшном волнении зашептал:

— Что такое? Скажите на милость, чего это они такие добрые?

Я рассеяно глянул в голубые очи Пана и сказал:

— Скверно, брат, дело… Первый раз в жизни ударил человека.

Скрытый текст

В «один прекрасный вечер» разверзлись двери моего кабинета, и толпа ребят бросила в комнату Приходько. Карабанов, державший Приходько за воротник, с силой швырнул его к моему столу:

– Вот!

– Опять с ножом? – спросил я устало.

– Какое с ножом? На дороге грабил!

Мир обрушился на меня. Рефлективно я спросил молчащего и дрожащего Приходько:

– Правда?

– Правда, – прошептал он еле слышно, глядя в землю.

В какую-то миллионную часть мгновения произошла катастрофа. В моих руках оказался револьвер.

– А! Чёрт!.. С вами жить!

Но я не успел поднести револьвер к своей голове. На меня обрушилась кричащая, плачущая толпа ребят.

Очнулся я в присутствии Екатерины Григорьевны, Задорова и Буруна. Я лежал между столом и стенкой на полу, весь облитый водой. Задоров держал мою голову и, подняв глаза к Екатерине Григорьевне, говорил:

– Идите туда, там хлопцы… они могут убить Приходько…

Через секунду я был на дворе. Я отнял Приходько уже в состоянии беспамятства, всего окровавленного.

Вот здесь можно дополнительно почитать воспоминания о Макаренко: https://ru.wikisource.org/wiki/Воспоминания_о_Макаренко_(Макаренко)

Существует одноимённый фильм 1956 года. Но лично я от него не в восторге: слишком заидеологизированный.

Думаю, книгу читали многие. Начать обсуждение можно в воскресенье, 3 сентября.

 

[Магдала 30 572]

Однажды Макаренко сказал, что он прежде всего мастер, а вот Калабалин – прежде всего талант. Но это, мне думается, Антон Семёнович или скромничал, или кокетничал. Потому что мастерством единым (да и откуда бы ему вообще взяться, ведь раньше Макаренко колоний не открывал) совладать с буйной ватагой и поднять колонию не вышло бы.

И наверняка в жизни всё это было сложнее, чем описано в книге. 

 

Изменено 3 Сентября 2023 пользователем Магдала

[bibi 66 644]

И без Макаренко не было бы Калабалина. 

Недавно перечитывала "Педагогическую поэму" в полном варианте, со всем тем, что из нее было вырезано цензурой. А было вырезано много.

[Магдала 30 572]

8 часов назад, bibi сказал:

Недавно перечитывала "Педагогическую поэму" в полном варианте, со всем тем, что из нее было вырезано цензурой. А было вырезано много.

Говорят, вырезали не столько по идеологическим, сколько по филологическим соображениям.

У Макаренко много всего опубликовано, чем можно дополнить "Педагогическую поэму" и "Флаги на башнях".

Скрытый текст

В коммуне им. Дзержинского ребята никогда не дрались. Помню, был такой случай. Возвращались мы из Батуми на пароходе в Крым. Заняли всю верхнюю палубу. Нас очень полюбили. Мы были красиво одеты, у нас был прекрасный оркестр, мы устраивали там концерты. Публике и команде мы очень понравились. И вот как-то утром, за завтраком, перед самой Ялтой один старший коммунар ударил своего товарища, более молодого, по голове консервной коробкой. Случай для нас совершенно небывалый. Я был ошеломлен. Что делать? Слышу, играют общий сбор.

– Почему?

– Дежурный командир приказал.

– Зачем?

– Все равно вы прикажете созвать.

Хорошо. Собрались. Что делать? Вносится предложение: ссадить в Ялте, расстаться навсегда.

Смотрю, никто не возражает.

Я говорю:

– Да что вы, шутите или серьезно? Да разве это возможно. Ну, ударил, ну, виноват, но нельзя же выкинуть человека из коммуны.

– Чего там разговаривать, голосуй.

– Подождите, – говорю.

Тогда председатель говорит:

– Есть предложение лишить слова Антона Семеновича.

И что же вы думаете – лишили. Я говорю им:

– Мы в походе, я командир, я могу все общее собрание под арест посадить на пять часов, это вам не коммуна, где я с вами разговариваю, как же вы можете меня лишить слова?

– Ну ладно, говорите.

– А говорить-то и нечего. Голосуют. Кто за предложение? Все единогласно. И здесь же выносится другое предложение: кто пойдет провожать, может обратно не возвращаться.

Прибежала делегация от пассажиров и команды. Просят простить этого мальчика.

– Нет, мы знаем, что делаем.

В Ялте ни один не сошел с парохода. Ждали Ялту с нетерпением, хотели посмотреть город, погулять, а здесь ни один с парохода не сошел. Дежурный командир сухо сказал ему:

– Иди.

И пошел.

Приехали мы в Харьков, а он на площади нас встречает. Наши грузятся.

Он здесь же вертится. Дежурный командир говорит ему:

– Уйди с площади. Грузиться не будем до тех пор, пока ты будешь здесь.

Ушел. Через три дня пришел ко мне в коммуну. У дверей часовой.

– Не пропущу.

– Ты же всех пропускаешь.

– Всех пропускаю, а тебя не пропущу.

– Ну, вызови тогда Антона Семеновича.

– Не буду вызывать.

Все-таки вызвали меня.

– Что тебе нужно?

– Попросите общее собрание.

– Хорошо.

Просидел он у меня до вечера. Вечером общее собрание. Прошу. Смотрят и молчат. Спрашиваю, кто хочет высказаться? Никто. Да скажите же что-нибудь. Улыбаются. Ну, думаю, наверное, оставят. Прошу голосовать. Председатель голосует: «Кто за предложение Антона Семеновича, прошу поднять руки». Ни одной руки не поднимается. «Кто против?» – Все.

На другой день опять пришел.

– Не может быть, чтобы меня так жестоко наказали. Созовите общее собрание, я хочу, чтобы мне объяснили.

Созывается вечером общее собрание.

– Вот он требует объяснения.

– Хорошо. Говори, Алексеев.

Выступает Алексеев, начинает говорить.

– Ты на пароходе в присутствии всего Советского Союза, так как на пароходе были представители всех городов, в присутствии команды из-за какого-то пустяка ударил товарища по голове. Этого нельзя простить, и никогда мы тебе не простим. После нас будут здесь ребята, и те не простят.

Ушел он. Из старых ребят многие уже вышли из коммуны, много новеньких. И новенькие всегда говорили: «Нужно поступать так, как поступили со Звягинцем». Они Звягинца не видели в глаза, но знали о нем.

Видите, товарищи, как коммунары относились к битью. Педагогической душой я их осуждаю за такую жестокость, а человеческой душой – не осуждаю.

Когда такое читаю, грешным делом думаю, вдруг у противников Макаренко кое-какая почва под ногами была. Всё же совет командиров – это подростки, а подростки – это ещё невзрослые люди.

Опять же, история с Чоботом:

Скрытый текст

Чобот повесился ночью на третье мая.

Меня разбудил сторожевой отряд, и, услышав стук в окно, я догадался, в чем дело. Возле конюшни, при фонарях, Чобота, только что снятого с петли, приводили в сознание. После многих усилий Екатерины Григорьевны и хлопцев удалось возвратить ему дыхание, но в сознание он так и не пришел и к вечеру умер. Приглашенные из города врачи объяснили нам, что спасти Чобота было невозможно: он повесился на балконе конюшни; стоя на этом балконе, он, очевидно, надел на себя и затянул петлю, а потом бросился с нею вниз – у него повреждены были шейные позвонки.

Хлопцы встретили самоубийство Чобота сдержанно. Никто не выражал особенной печали, и только Федоренко сказал:

– Жалко казака – хороший был бы буденновец!

Но Федоренко ответил Лапоть:

– Далеко Чоботу до Буденного: граком жил, граком и помер, от жадности помер.

Коваль с гневным презрением посматривал в сторону клуба, где стоял гроб Чобота, отказался стать в почетный караул и на похороны не пришел:

– Я таких, как Чобот, сам вешал бы: лезет под ноги с драмами своими дурацкими!

Плакали только девчонки, да и то Маруся Левченко иногда вытирала глаза и злилась:

– Дурак такой, дубина какая, ну что ты скажешь, иди с ним «хозяйнуваты»! Вот счастье какое для Наташи! И хорошо сделала, что не поехала! Много их, таких, Чоботов, найдется, да всем ублажать? Пускай вешаются побольше.

Наташа не плакала. Она с испуганным удивлением глянула на меня, когда я пришел к девочкам в спальню, и негромко спросила:

– Що мени теперь робыты?

Маруся ответила за меня:

– Может, и ты вешаться захочешь? Скажи спасибо, что этот дурень догадался смыться. А то он тебя всю жизнь мучил бы. Что ей «робыть», задумалась, смотри! На рабфаке будешь, тогда и задумывайся.

Наташа подняла глаза на сердитую Маруську и прислонилась к ее поясу:

– Ну добре.

– Я принимаю шефство над Наталкой, – сказала Маруся, вызывающе сверкнув на меня глазами.

Я шутя расшаркался перед нею:

– Пожалуйста, пожалуйста, товарищ Левченко. А мне можно с вами «за пару»?

– Только с условием: не вешаться! А то видите, какие шефы бывают, ну их к собакам. Не столько того шефства, сколько неприятностей.

– Есть не вешаться!

Наташа оторвалась от Марусиного пояса и улыбалась своим новым шефам, даже порозовела немного.

– Идем завтракать, бедная девочка, – сказала весело Маруся.

У меня на этом участке сердца стало… ничего себе. К вечеру приехали следователь и Мария Кондратьевна. Следователя я упросил не допрашивать Наташу, да он и сам был человек сообразительный. Написав короткий акт, он пообедал и уехал. Мария Кондратьевна осталась погрустить. Поздно ночью, когда уже все спали, она зашла в мой кабинет с Калиной Ивановичем и устало опустилась на диван:

– Безобразные ваши колонисты! Товарищ умер, а они хохочут, а этот самый ваш Лапоть так же валяет дурака, как и раньше.

На другой день я проводил рабфаковцев. По дороге на вокзал Вершнев говорил:

– Хлопцы н-не понимают, в чем дело. Ч-ч-человек решил умереть, значит, жизнь плохая. Им к-кажется, ч-что из-з-за Наталки, а на самом деле не из-за Наталки, а такая жизнь.

Белухин завертел головой:

– Ничего подобного! У Чобота все равно никакой жизни не было. Чобот был не человек, а раб. Барина у него отняли, так он Наташку выдумал.

– Выкпучуете (хитрите) хлопцы, – сказал Семен. – Этого я не люблю. Повесился человек, ну и вычеркни его из списков. Надо думать про завтрашний день. А я вам скажу: тикайте отсюда с колонией, а то у вас все перевешаются.

 

Изменено 3 Сентября 2023 пользователем Магдала

[Флорика 10 394]

Я рано прочла эту книгу у бабушки, которая работала учительницей. В том возрасте меня больше всего шокировала история Раисы, которая долго скрывала беременность и убила своего ребёнка. Страшно, конечно, все это. И Макаренко тоже принял участие в ее судьбе, в конце, став уже вполне благополучной женщиной, матерью она его благодарит, что не утопили ее тогда.

[Время собирать камни 13 279]

У нас дома было собрание сочинений Макаренко. Всё эти книги я прочла ещё школьницей, а "Педагогическую поэму" перечитывала много раз. 

Какие удивительные судьбы. Взять того же Карабанова - ведь ему грозила расстрельная статья за разбой, и не расстреляли его лишь потому, что он был несовершеннолетний. И вот с таким контингентом Антону Семёновичу приходилось иметь дело.

Сколько надо души, чуткости, и, в конце концов, педагогической интуиции, чтобы воспитывать таких трудных подростков! Ведь с ними работать - как идти по тонкому льду, никогда не знаешь, чем ещё "порадуют". И вспомним, что всё это - в годы становления советской власти. Много объективных трудностей - голод, холод, разруха. И беспризорники. 

История Раисы да, тоже потрясла. И помню её слова - "... спасибо, что не утопили меня тогда".

 

 

[Никеша 86 009]

4 минуты назад, Время собирать камни сказал:

Взять того же Карабанова - ведь ему грозила расстрельная статья за разбой, и не расстреляли его лишь потому, что он был несовершеннолетний.

Более того, Макаренко подозревал, что возраст себе Карабан "скостил", именно для того, чтобы не попасть под расстрельную статью, учитывая, что он в банде не простой "шестеркой" был. 

5 минут назад, Время собирать камни сказал:

Сколько надо души, чуткости, и, в конце концов, педагогической интуиции, чтобы воспитывать таких трудных подростков! В

И сколько смелости. А ведь в команде Макаренко и женщины были. В медвежьем углу, в смутное время, где до ближайшего отдела милиции - семь дней на оленях, в толпе подростков с девиантным поведением и бушующими гормонами! 

[Время собирать камни 13 279]

1 минуту назад, Никеша сказал:

А ведь в команде Макаренко и женщины были. В медвежьем углу, в смутное время, где до ближайшего отдела милиции - семь дней на оленях, в толпе подростков с девиантным поведением и бушующими гормонами! 

Да, тоже об этом думала. Я, пожалуй, побоялась бы) 

[Магдала 30 572]

1 час назад, Время собирать камни сказал:

Взять того же Карабанова - ведь ему грозила расстрельная статья за разбой

И вроде как главарём банды был он. Значит, железно и сам убивал ни в чём не повинных людей, иначе ему просто не стали бы подчиняться взрослые отморозки. 

1 час назад, Время собирать камни сказал:

И помню её слова - "... спасибо, что не утопили меня тогда".

И собственноручно убитый ребёнок для неё – ну, примерно как сделанный аборт, обошлось и ладно. Женщина без затей.

Вообще, цена человеческой жизни тогда была не слишком высока.

А ещё была бывшая проститутка Вера, которой Макаренко не дал сделать второй аборт (по крайней мере, был известен отец, и отец этот был не маргинал) и которая стала прекрасной матерью.

И Ванда ("Флаги на башнях") – "мать и жена, ударница на заводе". Мне вот интересно, узнали ли муж и свекровь о её прошлом. 

 

1 час назад, Никеша сказал:

А ведь в команде Макаренко и женщины были. В медвежьем углу, в смутное время, где до ближайшего отдела милиции - семь дней на оленях, в толпе подростков с девиантным поведением и бушующими гормонами! 

Да и сам Макаренко был не таким уж сухарём и схимником, каким он изобразил себя в истории с Марией Кондратьевной. Вроде бы с прототипом Екатерины Григорьевны (которая "матёрый педагогический волк") его ранее связывали романтические отношения – так она и оказалась в колонии. 

А прототипу Лидочки, если не путаю, он адресовал нежные письма, и совсем не в тех "деревянно-технических" выражениях, которыми обычно писал о любви ("И свою семейную жизнь Петр Александрович устроил разумно и радостно. В дни молодости он умным любовным взглядом измерил прелесть встречных красавиц, прикоснулся к ним своим точным, веселым анализом и выбрал Нину Васильевну, девушку с серыми глазами и спокойной, чуть-чуть насмешливой душой. Он сознательно дал волю чувствам и влюбился основательно и надолго, украсив любовь дружбой, тонким и рыцарским превосходством мужчины" ("Книга для родителей").)

"Моё неласковое солнышко!" – и далее о том, что можно сходить в оперетку или ещё куда-нибудь. 

Изменено 3 Сентября 2023 пользователем Магдала

[Крикуша 164 162]

37 минут назад, Магдала сказал:

Мне вот интересно, узнали ли муж и свекровь о её прошлом. 

Свекрови такие знания ни к чему, а муж не дурак, в колонию (коммуну???) не из института благородных девиц попадают. В коммуну пришла, жизнь с чистого листа начала, нет прошлого, есть только будущее.

[bibi 66 644]

35 минут назад, Магдала сказал:

А ещё была бывшая проститутка Вера, которой Макаренко не дал сделать второй аборт (по крайней мере, был известен отец, и отец этот был не маргинал) и которая стала прекрасной матерью.

И Ванда ("Флаги на башнях") – "мать и жена, ударница на заводе". Мне вот интересно, узнали ли муж и свекровь о её прошлом. 

Мне кажется, Ванда и Вера - это один и тот же персонаж, просто в другом произведении другое имя получила. Так же, как Игорь Чернявин и Олег Огнев - одно лицо.

1 час назад, Никеша сказал:

В медвежьем углу, в смутное время, где до ближайшего отдела милиции - семь дней на оленях, в толпе подростков с девиантным поведением и бушующими гормонами! 

И при этом на дорогах грабят, а в лесах еще шляются всевозможные банды...

[Магдала 30 572]

24 минуты назад, Крикуша сказал:

В коммуну пришла, жизнь с чистого листа начала, нет прошлого, есть только будущее.

Если бы всё было так просто, Гайдар бы вены себе не резал.

Что ж, у колонистов психика не такая, как у всех?

Цитата

Свекрови такие знания ни к чему, а муж не дурак, в колонию (коммуну???) не из института благородных девиц попадают.

А если и свекровь не дура?

22 минуты назад, bibi сказал:

Мне кажется, Ванда и Вера - это один и тот же персонаж

Думаю, что нет. Разные колонии, разные персонажи. Даже разное отношение к ним Макаренко: Ванда явно ему более симпатична.

Изменено 3 Сентября 2023 пользователем Магдала

[bibi 66 644]

10 минут назад, Магдала сказал:

Думаю, что нет. Разные колонии, разные персонажи. Даже разное отношение к ним Макаренко: к Ванде явно с большей симпатией.

Ну, "Флаги на башнях" несколько подлакированы. А биография до колонии - один в один. Ровно так же Олег Огнев в "Педагогической поэме" и Игорь Чернявин во "Флагах на башнях". Вроде бы тоже разные колонии, а сразу видно, что один персонаж, даже своеобразная манера изъясняться скопирована.

[Крикуша 164 162]

27 минут назад, Магдала сказал:

А если и свекровь не дура?

А если свекровь не дура, то счастлив сын - счастлива мать.

[Магдала 30 572]

23 минуты назад, Крикуша сказал:

А если свекровь не дура, то счастлив сын - счастлива мать.

Многовато получается "дур" среди свекровей в таком случае.

1 час назад, bibi сказал:

И при этом на дорогах грабят, а в лесах еще шляются всевозможные банды...

Грабили первое время и колонисты (а отдельные личности и потом), и Макаренко всё время должен был балансировать на грани – договариваться с соседями, чтобы лишний раз не заявляли, оказывать снисхождение воспитанникам, учитывая их прошлое, убеждать начальство, что колонию за такие дела прикрывать не надо, а надо хоть как-то снабжать.

Скрытый текст

Заговорил Мусий Карпович.

– Повесила жинка спидныцю и одеяло на плетни, а эти двое проходили, смотрю – уже нету. Я за ними, а они – бегом. Куда ж мне за ними гнаться! Да спасибо Лука Семенович из церкви идут, так мы их и задержали…

– Зачем связали? – опять из толпы.

– Да чтоб не повтикалы. Зачем…

– Тут не о том разговор, – заговорил председатель, – а пойдем протокола писать.

– Да можно и без протокола. Вернули ж вам вещи?

– Мало чего! Обязательно протокола.

Председатель решил над нами покуражиться, и, правду сказать, основания были у него наилучшие: первый раз поймали колонистов на месте преступления.

Для нас такой оборот дела был очень неприятен. Протокол означал для хлопцев верный допр, а для колонии несмываемый позор.

– Эти хлопцы поймались в первый раз, – сказал я. – Мало ли что бывает между соседями! На первый раз нужно простить.

– Нет, – сказал рыжий, – какие там прощения! Пойдемте в канцелярию писать протокола.

Мусий Карпович тоже вспомнил:

– А помните, как меня таскали ночью? Топор и доси у вас, да штрафу заплатил сколько!

Да, крыть было нечем. Положили нас куркули на обе лопатки. Я направил победителей в канцелярию, а сам сказал хлопцам со злобой:

– Допрыгались, черт бы вас побрал! «Спидныци» вам нужны! Теперь позора не оберетесь… Вот колотить скоро начну мерзавцев. А эти идиоты в допре насидятся.

Хлопцы молчали, потому что действительно допрыгались.

После такой ультрапедагогической речи и я направился в канцелярию.

Часа два я просил и уламывал председателя, обещал, что такого больше никогда не будет, согласился сделать новый колесный ход для сельсовета по себестоимости. Председатель наконец поставил только одно условие:

– Пусть все хлопцы попросят.

За эти два часа я возненавидел председателя на всю жизнь. Между разговорами у меня мелькала кровожадная мысль: может быть, удастся поймать этого председателя в темном углу, будут бить – не отниму.

Так или иначе, а выхода не было. Я приказал колонистам построиться у крыльца, на которое вышло начальство. Приложив руку к козырьку, я от имени колонии сказал, что мы очень сожалеем об ошибке наших товарищей, просим их простить и обещаем, что в дальнейшем такие случаи повторяться не будут. Лука Семенович сказал такую речь:

– Безусловно, что за такие вещи нужно поступать по всей строгости закона, потому что селянин – это безусловно труженик. И вот, если он повесил юбку, а ты ее берешь, то это враги народа, пролетариата, который без юбки так оставить не может. Мне, на которого возложили советскую власть, нельзя допускать такого беззакония, чтобы всякий бандит и преступник хватал. А что вы тут просите безусловно и обещаете, так это, кто его знает, как оно будет. Если вы просите низко и ваш заведующий, он должен воспитывать вас к честному гражданству, а не как бандиты. Я безусловно прощаю.

Я дрожал от унижения и злости. Опришко и Сорока, бледные, стояли в ряду колонистов.

Начальство и Мусий Карпович пожали мне руку, что-то говорили величественно-великодушное, но я их не слышал.

– Разойдись!

Над колонией разлилось и застыло знойное солнце. Притаились над землей запахи чебреца. Неподвижный воздух синими струями окостенел над лесом.

Я оглянулся вокруг. А вокруг была все та же колония, те же каменные коробки, те же колонисты, и завтра будет все то же: спидныци, председатель, Мусий Карпович, поездки в скучный, засиженный мухами город. Прямо передо мной была дверь в мою комнату, в которой стояли «дачка» и некрашеный стол, а на столе лежала пачка махорки.

«Куда деваться? Ну что я могу сделать? Что я могу сделать?»

Я повернул в лес.

В сосновом лесу нет тени в полдень, но здесь всегда замечательно прибрано, далеко видно, и стройные сосенки так организованно, в таких непритязательных мизансценах умеют расположиться под небом.

Несмотря на то, что мы жили в лесу, мне почти не приходилось бывать в самой его гуще. Человеческие дела приковывали меня к столам, верстакам, сараям и спальням. Тишина и чистота соснового леса, пропитанный смолистым раствором воздух притягивали к себе. Хотелось никуда отсюда не уходить и самому сделаться вот таким стройным, мудрым, ароматным деревом и в такой изящной, деликатной компании стоять под синим небом.

Сзади хрустнула ветка. Я оглянулся: весь лес, сколько видно, был наполнен колонистами. Они осторожно передвигались в перспективе стволов, только в самых отдаленных просветах перебегали по направлению ко мне.

Я остановился, удивленный. Они тоже замерли на месте и смотрели на меня заостренными глазами, смотрели с каким-то неподвижным, испуганным ожиданием.

– Вы чего здесь? Чего вы за мною рыщете?

Ближайший ко мне Задоров отделился от дерева и грубовато сказал:

– Идемте в колонию.

У меня что-то брыкнуло в сердце.

– А что в колонии случилось?

– Да ничего… Идемте.

– Да говори, черт! Что вы, нанялись сегодня воду варить надо мной?

Я быстро шагнул к нему навстречу. Подошло еще два-три человека, остальные держались в сторонке. Задоров шепотом сказал:

– Мы уйдем, только сделайте для нас одно одолжение.

– Да что вам нужно?

– Дайте сюда револьвер.

– Револьвер?

Я вдруг догадался, в чем дело, и рассмеялся:

– Ах, револьвер! Извольте. Вот чудаки! Но ведь я же могу повеситься или утопиться в озере.

Задоров вдруг захохотал на весь лес.

– Да нет, пускай у вас! Нам такое в голову пришло. Вы гуляете? Ну, гуляйте. Хлопцы, назад!

Что же случилось?

Когда я повернул в лес, Сорока влетел в спальню:

– Ой, хлопци, голубчики ж, ой, скорийше идить в лес! Антон Семенович стреляться.

Его не дослушали и вырвались из спальни.

 

Изменено 3 Сентября 2023 пользователем Магдала

[Елена Робертовна 5 790]

Как-то читала статью, где Макаренко представлен в виде великого комбинатора. Там много чего было перевернуто в его биографии. Ну это ладно. На самом деле он же был новатором, постоянно находился в каком-то подвешенном состоянии, часто - на грани между честью, совестью и... да, наверное, смертью. Поэтому не понимаю его рефлексий насчет Задорова и прочих педагогических просчетов. Причем насчет Задорова не понимаю и со стороны Задорова. Это же был настоящий отморозок, убийца - с чего это он вдруг подчинился?   

[Крикуша 164 162]

4 минуты назад, Елена Робертовна сказал:

Причем насчет Задорова не понимаю и со стороны Задорова. Это же был настоящий отморозок, убийца - с чего это он вдруг подчинился?  

Он подчинился после того как Макаренко ему по морде надавал, не от злости на него, а от отчаянья, видимо Задоров впервые увидел, что его судьба не безразлична постороннему человеку.

Весь метод Макаренко основан на личности самого Макаренко, повторить почти никому не удалось...

[Талиена 50 744]

Я не буду обсуждать события в книге, хотя читала ее много раз - одна из немногих книг, которые перечитываю. У меня осталось общее впечатление - Макаренко был гением в педагогике, и  да 

11 минут назад, Крикуша сказал:

Весь метод Макаренко основан на личности самого Макаренко, повторить почти никому не удалось...

А еще Макаренко честно признавал, что есть случаи, где он бессилен. Например, с девушками с низкой социальной ответственностью. 

[Магдала 30 572]

4 минуты назад, Талиена сказал:

Макаренко был гением в педагогике

Наверное. Но имел комплексы, которые воспитанники как-то не просекли.

Тот же Калабалин позднее спрашивал у Макаренко: почему вы не ели вместе с нами? Почему не купались вместе с нами?

По первому пункту Макаренко ответил: воспитатель в еде может проявить жадность, неопрятность. Воспитанникам не нужно этого видеть.

Не купался же потому, что считал себя слишком худым, в общем, стеснялся своей фигуры.

4 минуты назад, Талиена сказал:

А еще Макаренко честно признавал, что есть случаи, где он бессилен. Например, с девушками с низкой социальной ответственностью. 

Хотя вроде бы Раису, а также Веру и Ванду он вывел на правильный путь.

Изменено 4 Сентября 2023 пользователем Магдала

[Елена Робертовна 5 790]

Ну не знаю. Например, пьянство колонистов. Создадим бригаду, изымем самогонные аппараты у местных крестьян. Сказано-сделано. Карты? С сегодняшнего дня вы в карты не играете. Ок, не играем. 

Потом эпизод с евреями. Издевались над ними до полного беспредела, выбивали зубы, ломали носы. Вызывает Макаренко Осадчего и Таранца на разговор. Швыряет в Осадчего счетами (не попадает). И все, Осадчий рыдает, Таранец бледнеет и дрожит. Все, вопрос с евреями решен. Так бывает? Они же их убивали, чуть не убили, и тут же - больше не тронем. Берут евреев под опеку. Это вообще как понимать?   

[Магдала 30 572]

1 час назад, Елена Робертовна сказал:

Как-то читала статью, где Макаренко представлен в виде великого комбинатора. Там много чего было перевернуто в его биографии. Ну это ладно. На самом деле он же был новатором, постоянно находился в каком-то подвешенном состоянии, часто - на грани между честью, совестью и... да, наверное, смертью. Поэтому не понимаю его рефлексий насчет Задорова и прочих педагогических просчетов. Причем насчет Задорова не понимаю и со стороны Задорова. Это же был настоящий отморозок, убийца - с чего это он вдруг подчинился?   

Вот позднейший комментарий самого Макаренко:

Скрытый текст

Вопрос с места. А что вы думаете относительно ремешка или подзатыльника? Допустимо это?

Ответ. К сожалению, меня почему-то считают специалистом по этому вопросу. Основываются на том, что я один раз ударил Задорова. Вы помните, вероятно, этот случай в «Педагогической поэме».

И многие говорят: вот вы треснули Задорова — и все пошло хорошо. Значит, нужно трескать.

Вопрос спорный. Ударить человека иногда, может быть, полезно, даже взрослого. Есть такие люди, которым следует набить морду. Но никто не может сказать заранее, полезно это или нет.

Я противник физических методов воздействия. И раньше был противником. Я ударил Задорова не потому, что своим педагогическим разумом пришел к тому, что это хороший метод. И не потому так благополучно все кончилось, что это был хороший метод, а потому, что Задоров был благородным человеком. Я Задорова избил, а он протянул мне руку и сказал — все будет хорошо. Редкий человек способен на это. Если бы на его месте был Волохов, он зарезал бы меня. Я в этом не сомневаюсь, я думал, что и Задоров может зарезать, но Задоров оказался человеком в высшей степени благородным. Сейчас он работает одним из ведущих инженеров на постройке Куйбышевского узла. Это мой настоящий друг. Когда он приезжает ко мне, у меня семейное торжество.

Один этот случай ничего не означает. Может быть, педагог и нарвется на такое благородное существо: треснет его, а тот ему руку пожмет. Все может быть. Но это ничего не доказывает. Вообще физическое наказание как метод я не могу допустить, тем более в семье.

В колонии еще можно сорваться. Там есть какое-то оправдание. Там я один стоял перед сотней людей. А как можно сорваться в семье, где всего отец, мать и несчастных два-три ребенка, причем это не бандиты и не беспризорники. Я не видел ни одной семьи, где физическое наказание приносило бы пользу.

Правда, я не говорю о тех случаях, когда мать отшлепает рукой двух-трехлетнего ребенка. Ребенок ничего не поймет даже. А мать не столько накажет его, сколько свой темперамент проявит. Но ударить мальчугана в 12–13 лет — это значит признать свое полное бессилие перед ним. Это значит, может быть, навсегда разорвать с ним хорошие отношения.

 

Изменено 4 Сентября 2023 пользователем Магдала

[Елена Робертовна 5 790]

2 часа назад, Магдала сказал:

Я ударил Задорова не потому, что своим педагогическим разумом пришел к тому, что это хороший метод. И не потому так благополучно все кончилось, что это был хороший метод, а потому, что Задоров был благородным человеком.

Ага, он действительно был хорошим психологом, ибо знал, кого можно бить. На самом деле я не осуждаю. Но сейчас его методики вообще ни о чем. Просто другая жизнь.   

[Elenrass 64 971]

1 час назад, Крикуша сказал:

Весь метод Макаренко основан на личности самого Макаренко, повторить почти никому не удалось...

Там у него еще и "генетический материал" был подходящий, дети в основном от нормальных родителей, только выпало этим детям родиться в эпоху революций и Гражданской войны, и они оказались на дне жизни.

[Магдала 30 572]

12 часов назад, Елена Робертовна сказал:

Вызывает Макаренко Осадчего и Таранца на разговор. Швыряет в Осадчего счетами (не попадает). И все, Осадчий рыдает, Таранец бледнеет и дрожит. Все, вопрос с евреями решен. Так бывает?

Приходится признать, что у Макаренко была просто бешеная харизма. Правда, как это сочетается с внутренними комплексами (да ещё его в школьные годы обижали), я не представляю. Парадокс.

Изменено 5 Сентября 2023 пользователем Магдала

[Въедливая 3 479]

Вот полностью согласна с тем, что "воспитывать по Макаренко" мог только сам Макаренко. Умение разбираться в людях. Упорство. Сила духа. Сила личности. Харизма. Без этого вообще хороший педагог невозможен.Увы, знаю это по себе. Я по образованию педагог. А.С. Макаренко "проходили" на занятиях по педагогике с подробными анализами и разборами. Но - пришла в школу, и с моим мягким характером и неумением "держать удар" бежала через год, теряя тапки. Хотя по педагогике в дипломе - пятерка. Вообще считаю, что педагогика - это лженаука. Этому научить невозможно. И Антон Семенович нашел свой, именно свой, метод, который подходил только ему, его типу личности, характеру и темпераменту. Поэтому и не любил давать советы многочисленным родителям, просившим его совета о воспитании или перевоспитании их детей. А "Педагогическая поэма" и "Флаги на башнях" - не инструкция, а рассказ о пройденном пути. И апелляция к широкому читатель: ведь у А.С. были большие проблемы с педологами и чиновниками от педагогики во главе с непререкаемой Н.К. Крупской...